Медеу Сарсекеев - Клад

Временами обуздывая свои мечты, Казыбек вспоминал о других заботах. Как бы ни спешил домой, в Москве не миновать задержки на три-четыре дня: полагается обменять зарубежный паспорт на гражданский, отчитаться перед «Союзгеологией». Не упустить случая посоветоваться в главке относительно будущей работы.

Из репродуктора сначала с хрипом, потом все чище и внятнее полилась мелодичная музыка. Радиоузел передавал старинные напевы. Повеяло воспоминаниями далекого прошлого. Знакомый голос Людмилы Зыкиной, четко произнося каждое слово текста, ярко окрашивал эти волнующие слова в особые тона с ласковым и тревожным оттенком… Казыбек позабыл о своих последних днях. Почему-то вспомнил о Меруерт. Попытался представить жену разговаривающей в таком же тоне со своей матерью, как та девушка из песни.

У мужчин, если они давно из дому, однажды наступает время для сомнений в верности женщины. «Полюбила или не полюбила, а может, все так вышло, как в этой песне?» Казыбек встряхнул головой, отгоняя мрачные предположения.

Теперь он думал о Меруерт как об исполнительнице народных песен. На вечеринках, когда близкие их семьи собирались по какому-либо случаю, жена геолога снимала с гвоздя домбру и, улыбаясь, проводила рукой по струнам. Голос ее тут же взлетал над застольем, заставлял умолкать гостей и вслушиваться в напевные звуки. Меруерт не приходилось долго уговаривать, она сама как бы спешила обнажить душу, раскрыть ее, наполненную мелодиями степей, до донышка. Женщина знала множество неизвестных другим песен, услышанных в студенческие годы в ауле. Но если музыка была знакома гостям, певунья обрамляла свой напев такой инструментовкой, что слушатели ее исполнения тут же преображались, а те, кто уже подзавелись к той минуте от застольных разговоров, вдруг прекращали беседу, удивленно переглядывались: мол, откуда такое диво? Что и говорить, хороша была молодая хозяйка дома, когда из уст ее лилась песня! Старые мотивы сменялись новыми. И откуда она только брала их? Стоило ей раз услышать что-нибудь новенькое по радио, она тут же подхватывала мелодию и не могла расстаться, пока не насладится обретенной радостью пения сама и не поделится с другими. Концерты эти происходили где угодно, лишь бы у Меруерт появилось настроение. Если поблизости не было людей, слушателями ее становились деревья в саду, березки на опушке леса, суслики в степи, одинокая спутанная лошадь, а то и горка выстиранного белья, которую она, ловко орудуя проворными руками, развешивала на веревке во дворе дома.

Читая стихи, женщина пробовала их выпевать. И если строки поэта не ложились на ее импровизированную музыку, сердилась на себя, на автора строк и тут же возвращала книгу на полку.

Что и говорить: не встретила бы девушка на своем пути слишком серьезного по характеру человека, увлеченного делом до самозабвения и скитальца по складу души, кто знает, кем бы она стала в жизни? Эстрадной певицей?.. Дальше этого предположения Казыбек не шел… при всем уважении к ее завидным достоинствам.

«Где же она сейчас, моя Меруерт? В Алма-Ате или в Москве? Если успела прилететь в столицу, то изводит себя ожиданием звонка в гостиничном номере. Хорошо, что я однажды показал ей дорогу в представительство. Не исключено, что она прибыла туда неделю назад и теперь курсирует от городского вокзала до аэропорта». Муж знал: она не посчитается с расходами, ей вообще не свойственна докучливая бережливость, когда речь идет о чем-то значительном. Она не мелочится и не особенно задумывается о том, что ждет завтра. «Хвала тебе, Меруерт! Я тоже хотел бы как можно скорее встретиться с тобой! Подхвачу свой чемодан, едва высадимся, быстрым шагом пройду в зал ожидания и в первую минуту увижу тебя и детей. Опережая других, ко мне наперегонки бросятся дочери. Я обниму их, оторвав от пола, покружу, бережно опущу, расцеловав в обе щеки…»

Когда Казыбек уезжал в Алжир, девочки посещали детсад. Теперь они школьницы, закончили второй класс. Куда несется время! Три года он не видел Айман и Шолпан, а кажется, миновала вечность. «Ах, милые мои черноглазые красавицы, две звездочки в небе, две кровинки!..» Расчувствовавшись, Казыбек извлек из кармана носовой платок, прикоснулся к глазам. Как ни крепился, не выдержали нервы, хотя и не считал себя слабаком. Почти ощутил на шее прикосновение детских рук. Хороши дочки! А как там Назкен? Жена о нем писала: ростом пошел в отца (это было заметно и по фотографиям), характер тоже складывается мужской, основательный…

Очень даже возможно: паренек подойдет к отцу и подаст руку, как взрослый. А старшему полагается обнять сына, постоять рядом, не снимая руки, сказать доброе слово. Есть основание быть довольным: сын ко всему прочему — отличник. Если так сложится при встрече, Казыбек заберет их всех в охапку. Длинных его рук на то достанет…

Наступит очередь и Меруерт. Жена у Казыбека не из той категории казашек, которые, в угоду старым обычаям, долго стоят в сторонке, прикрывая губы уголком платка. Отнюдь! К встрече с мужем она готовилась исподволь, будто к первому свиданию. Наверняка считала последние деньки не по календарю, разложила все по полочкам. И уж, конечно, бросится ему на шею, не ожидая, пока с мужем нацелуются другие. Она обнимет его ради него самого, зная его горячую натуру, понимая его тоску, чувствуя жар в сердце. Какая сладкая минута настанет!.. Но, увы! Дети чувствительны к проявлению эмоций старшими. Ничто в таких случаях не остается незамеченным. Главе семьи полагается соблюдать приличие. Обнимет, конечно, женушку свою, чмокнет в щеку, и снова все внимание детворе.

На миг отрешившись от благостных мечтаний, Казыбек попытался направить течение мыслей в другое русло. Зачем рисовать себе картину встречи с семьей где-нибудь в аэропорту, не зная толком, получила ли жена телеграмму, решилась на поездку в Москву или терпеливо ждет его дома. Насчет телеграммы сомнений быть не должно. А вот с поездкой всей семьей в такую даль могли возникнуть сложности. Ждали больше трех лет, можно набраться терпения еще на несколько дней. Путника с дальней дороги полагается принимать у родного очага. Это ведь тоже давняя традиция, которую никто не отменял. Такая выдержка домочадцев считалась доброй приметой, верой в счастливое завершение разлуки. Кто знает, не появились ли в городской квартире родители из аула?

Если на то пошло, и отец с матерью добрались до Алма-Аты, значит, они уже сейчас на окраине города, в микрорайоне Коктем [3] Весна. . В одном из уютных домиков, выстроенных десять лет тому назад у подножия горы, развернулась веселая суета с приготовлением встречи дальнему путнику. Начинают, конечно, с квартиры. Комнаты выбелены, подоконники освежены краской, а кухня источает сладчайшие ароматы. Всяк вспоминает, что любил поесть глава семьи, чем его обрадовать.