Медеу Сарсекеев - Клад

Ильяс Мурзаевич гремел, поднявшись над столом во весь рост:

— Между прочим, вы только гадаете над картами! «Чужую беду руками разведу». А нам работать, кормить гиганты индустрии!.. Не лучше ли в таком случае иметь синицу в руке, чем журавля в небе?

Актаев в упор глядел на крикливого генерального. На кончике языка секретаря вертелась вполне логичная фраза о том, что если хочешь выступить, то возьми слово… Но он не спешил сделать руководителю геологов замечание, будто школьнику в классе. Основательный разговор с ним был еще впереди. Сейчас нужна ясность двух позиций, двух спорящих сторон, двух «теорий», наконец…

Секретарь постучал по столу карандашом, призывая к активному мышлению, более обдуманным словам, если пошли обвинения друг другу. Кудайбергенов понял это по осудительному взгляду, направленному в его сторону.

— Ладно, молчу, — произнес он тихо и сел, откинувшись на спинку стула.

Ильяс Мурзаевич успел догадаться по едва уловимым приметам в поведении нового секретаря: симпатии его и многих других присутствующих на стороне Табарова. Тот прибыл из центра, человек с громкими титулами, гость… Регалии приезжего человека всегда оцениваются выше, чем собственные заслуги.

Понимая это, сдерживая себя, Ильяс Мурзаевич все же дергался и кривился, косясь в сторону говорящего, когда слова ученого особенно ему претили, и в то же время он поглядывал на своего заместителя Шибынтаева.

Главный геолог, если проследить за выражением его глаз — орехового цвета, близких к кошачьим, — зорко наблюдал за Табаровым и был в эти минуты похож на рысь, изготовившуюся для прыжка, чтобы в нужный момент сцапать добычу.

Шибынтаев был туп от природы, совсем не устраивал генерального как специалист, но никогда не перечил начальству, даже в тех случаях, когда видел явный просчет своего шефа. Однако если касалось схватки за интересы объединения или в отстаивании позиции Кудайбергенова, то Таир Унисьянович был отважен, как лев. В полемике он обретал себя истинного, случалось, приносил «добычу» в зубах своему кормильцу и повелителю с того поля, откуда уже ушел охотник с ружьем, безнадежно махнув рукой. Сейчас Таир сидел напрягшийся, и желтые хищные огоньки в его глазах остро поблескивали, разгорались.

Табаров, закончив небольшой экскурс в прошлое края, принялся объяснять теорию симметричного расположения залежей в недрах, которая, по его словам, должна отныне сменить все предшествовавшие обоснования разведок.

— Каким бы ни оказался выносливым скакун, но, заставляя его бегать день целый да прихватывать ночи без надлежащего ухода и забот, довольно скоро самый надежный конь выдохнется и превратится в загнанную клячу, — сослался Табаров на опыт степняков. — Большое озеро тоже быстро испарится, если перекрыть родники, питающие тот водоем. Какова бы ни была теория разведочного дела, если не обновлять ее новыми идеями, в конце концов одряхлеет и придет в упадок, перестанет служить людям надежно… Так случилось и с прежними методическими разработками геологии для рудного края, составленными сорок — пятьдесят лет назад. Ученые тех десятилетий не имели современных приборов и мощных буровых станков, не пользовались аэросъемкой, не знали, что такое спутник с чуткими аппаратами, способными заглянуть из космоса в глубь земли. Перемены в этом смысле напрашивались сами по себе. И вот наш геологоразведочный институт выработал свою методику поисков. Она основана на симметрии залегания.

Таир Унисьянович крутнулся на стуле, вытягивая шею и не спуская зорких глаз с говорящего, спросил:

— Если не секрет, кому принадлежит эта теория?

— Какие могут быть от людей секреты? — поглядел на него вкось Табаров. — Вы, товарищ Шибынтаев, с этими разработками сталкивались больше всех…

Кудайбергенов толкнул своего главного в бок и прошипел в ухо:

— Дешево берешь, Таир… Не время!

Что-то нарушилось все же в плавной речи Табарова, потому что он вдруг прекратил начатую характеристику своей теории, уловив в реплике Шибынтаева подначку. Ученый будто ждал этой подначки, чтобы отомстить своим противникам, напомнив об относительно недавнем случае.

— Вы, Таир Унисьянович, все делали, чтобы поскорее обвинить в несостоятельности новый подход к поиску руд, и поступали так не впервой… Мне здесь неудобно говорить о судьбе теории, к разработке которой имею честь принадлежать. Не лучше ли вспомнить случай, когда руководство объединения загубило на корню попытку другого человека — он предложил искать сырье нетрадиционно, иначе, чем было до того. Так сказать, посягнул на устоявшиеся в объединении приемы работы. И что из этого вышло? Пять лет тому назад геолог Казтуганов представил техническому совету свой проект углубленной проходки. Человек хотел заглянуть на нижние горизонты Ревнюхинской свиты. Казалось бы: что тут крамольного? Свой специалист, болеет за порученное дело. Помоги, поддержи… Не тут-то было: осмеяли и выгнали вон. Потому что оказался неудобным для руководства.

Я ни разу не встречался с Казтугановым, с ним лично не знаком, в друзьях не ходили… Приехав сюда, наткнулся в архиве на материалы проекта. Скажу так: много наивного в расчетах молодого геолога, но в основе прикидки его технически грамотны и верны. В них — страсть поисковика, о чем мы часто забываем, большое желание сделать свой взнос в копилку запасов. Протокол заседания, на котором, кстати сказать, вы, Таир Унисьянович, имели честь быть головою, пестрит передержками, поспешными оценками, стремлением поскорее и во что бы то ни стало наказать «строптивого»… Стыдно читать выступления членов технического совета! Трудно определить, чего там больше: ненаучных суждений или желчи в адрес активно мыслящего специалиста? А ведь чтобы проверить расчеты Казтуганова, достаточно было заложить с десяток скважин по его проекту… Только и всего!

— Пыль в глаза! — шепотом комментировал выступление Табарова главный геолог.

Актаев взял карандаш и записал на листке фамилию мятежного изыскателя, имя которого он слышал впервые. Уловив паузу в выступлении Табарова, Ахмет Актаевич спросил:

— А где же товарищ Казтуганов сейчас? Он здесь не присутствует?

Ильяс Мурзаевич, склонив голову над столом, молчал. Шибынтаев ответил за двоих:

— Ушел! Знаете, сам подал заявление, мы не отказали. Не имеем права насильно удерживать.

— Отказать, значит, удержать, — вздохнул Актаев. — Чуть не по нашему вышло, проявил человек характер, служебную принципиальность — уже можешь уходить. Я знал такого администратора на металлургическом заводе. Но не будем отвлекаться! Продолжайте, Виктор Николаевич.

— У меня несколько слов для заключения, — сказал Табаров. — Из возникшего тупика выход один: увеличить объем разведки вблизи обжитых мест, не ударяться в бега в поисках земли обетованной. А главное: скорее отрешиться от изживших себя методов и направлений в поиске руд… Что нужно сделать на первый случай и потом, вплоть до конца века, изложено в моей записке обкому партии. Текст этой записки перед вами. К ней приложена геологическая карта, где обозначены наиболее вероятные координаты сорока одного нового рудного узла.