Иван Краснобрыжий - Аленкин клад. Повести

— А он вроде мужик ничего, — шепнул Виктор Антонио. — Только часто сгибается, точно у него резиновый позвоночник.

Ривас кивнул головой. Мистер Пост пригласил краснопролетарцев сесть в машину, захлопнул дверцу, сел рядом с водителем, и шикарный автомобиль зашуршал шинами по широкому шоссе.

Небоскребы, широкие чистые улицы, мосты, зеленые скверы поражали Светозарова красотой. В Москве он представлял этот город тяжелым, серым и тесным. Утренний Нью-Йорк выглядел тихим, задумчивым и удивительно спокойным. Виктор не знал, что мистер Пост приказал водителю ехать деловой частью города, где располагались банки, тресты, магазины, конторы богатых фирм, рестораны, гостиницы…

Черная автомашина остановилась у подъезда гостиницы «Волкот». Мистер Пост любезно пригласил советских специалистов идти за ним. Виктор и Антонио попытались взять чемоданы. Мистер Пост испуганно замахал руками и приказал подбежавшему негру отнести вещи в номера.

В огромном вестибюле «Волкота» мистера Поста, Светозарова и Риваса встретила веселая блондинка в пенсне. Она попросила любезных гостей предъявить паспорта, быстро сделала какие-то записи на белых бланках, и москвичи вскоре оказались в богато меблированных номерах. Мистер Пост, пожелав им хорошо отдохнуть, пообещал приехать на другой день в десять утра.

Номер из пяти комнат с плавательным бассейном, душем, ванной, просторной спальней, рабочим кабинетом и огромной прихожей Виктору показался теснее уютной комнатушки на Малой Калужской в Москве. После душа он несколько раз Засыпал, но сон обрывался быстро, хотя в номер не проникал ни звук, ни шорох. Закроет Виктор глаза, вздремнет и видит себя в каюте немецкого парохода «Альберт Баллин», рядом орущего Курта Весселя, затем с официантом Выдыбаем поднимается на верхнюю палубу.

Юркий, плешивоголовый Борис Адамович, озираясь по сторонам, рассказывал Светозарову, что живет в Берлине, в одном доме с Куртом Весселем, который добровольно вступил в отряд штурмовиков, вздыхая, признавался, что Курт Вессель, напившись шнапса, угрожал его семье виселицей, и со слезинкой во взоре тужил о России:

— Эх, молодой человек, какую же я сделал глупость, когда в революцию подался из Петербурга за границу. В Петербурге я имел ювелирную мастерскую, маленькую такую будочку, работал по солидным заказам. Капиталец, конечно, кое-какой нажил…

— И с ним бежали?

— Боялся, большевики отберут. А теперь… Я теперь, молодой человек, каждый день проклинаю себя за оплошность. Работать ювелиром я больше уже не могу. Глаза… Официантом на пароход еле-еле устроился.

Виктор Светозаров, сочувствуя Выдыбаю, смотрел на тяжелую, сверкающую гладь океана и думал о беседе с наркомом. Серго Орджоникидзе говорил с ним откровенно, часто поглядывал на географическую карту, висевшую на стене, и с едва уловимой тревогой в голосе пояснял:

— Металлообрабатывающие станки нам нужны как воздух! Понимаете, товарищ Светозаров, как воздух!.. Много… Очень много нужно станков. События в Испании и обстановочка вот здесь… — Серго Орджоникидзе указывал карандашом на Берлин. — Мы, товарищ Светозаров, должны быть готовы к обороне нашего государства. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

Виктор, конечно, понимал недомолвки Серго Орджоникидзе, намеревался задать наркому прямой вопрос, но не решался: то ли боялся показаться слишком любопытным, то ли старался молчанием выразить готовность выполнить задание Родины.

Серго Орджоникидзе поинтересовался, как думает Светозаров продолжать учебу в институте, и, услышав ответ о переходе на заочное отделение, заметил:

— Трудновато будет. Но такому богатырю, как вы, это дело по плечу. Я не ошибаюсь?..

— Буду стараться.

Серго Орджоникидзе молча прошелся по кабинету и с подкупающей теплотой в голосе посоветовал Светозарову:

— На капиталистов не смотрите свысока. Станкостроение в Америке поставлено неплохо. Изучайте не только секреты наладки и ремонта американских станков. Приглядывайтесь к тому, как у них налажено производство, познавайте технологические процессы… Короче, не забывайте о том, что Владимир Ильич советовал полезному учиться даже у врагов.

Корабль рассекал форштевнем застывшую гладь океана. Тяжелое солнце медленно опускалось за сиреневый горизонт. Виктор Светозаров собирался с верхней палубы спуститься в каюту, но Борис Адамович Выдыбай, приподнимаясь на цыпочки, шептал ему на ухо:

— Вы не обращайте внимания на хулиганские выходки Курта Весселя. Он провоцирует вас на скандал. Этот человек хуже зверя. Если бы вы только посмотрели, как эти штурмовики ведут себя в Берлине! Эх, молодой человек, какой же я был дурак, когда покинул Россию!..

Первая ночь на чужой земле Виктору Светозарову показалась душной и долгой.

Утром, ровно в десять, приехал мистер Пост. Он быстро бегал по номеру и торопливо объяснял, что москвичи обязаны через час быть у хозяина фирмы мистера Уоллеса Биларда. Всю дорогу от гостиницы до завода Виктор думал о встрече с живым миллионером. По школьным учебникам он представлял миллионеров с огромными животами, толстыми сигарами во рту, в черных цилиндрах и, конечно, с золотыми зубами. Миллионер Уоллес Билард, к удивлению Светозарова, оказался сухопарым высоким стариком лет шестидесяти пяти. Он был одет скромно и просто. Мистер Пост, представив хозяину фирмы советских специалистов, откланялся и поспешно удалился. Миллионер пригласил Виктора и Антонио в гостевой кабинет. Гостевой кабинет был меблирован строго: круглый стол с яствами, напитками, плетеные кресла и больше ничего.

— Прошу, — слегка кивнул в сторону стола мистер Уоллес Билард. — И, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Только свобода позволит вам работать на моей фирме с большой пользой для Советской России.

Виктор, соблюдая правила этикета, подошел к столу после хозяина. Мистер Билард предложил угощаться без русской застенчивости и сразу поставил условия:

— Я хотел бы, чтобы вы на моей фирме соблюдали простые правила: меньше говорили о демократии, дутых правах ваших профсоюзов, ликвидации безработицы и бесплатном профессиональном обучении. Договор у нас коммерческий: я вам — станки, вы мне — золото. — Миллионер выпил бокал сухого вина, закусил яблоком. — Вчера я встречался с членами вашей закупочной комиссии. Мне стало известно, что вы будете принимать каждый станок и учиться у моих мастеров ремонтировать и налаживать эти станки.

— Когда мы можем приступить к делу? — поинтересовался Виктор.

— О! — восхитился мистер Билард. — Вы начинаете мне нравиться. Я очень уважаю деловых людей, не люблю политики и лентяев. Политика рождает лодырей. Сегодня я покажу вам станки моей фирмы на выставке в Бруклине. Завтра вы можете приступить к делу. Хочу еще раз напомнить о правилах поведения.