Алексей Кожевников - Том 2. Брат океана. Живая вода

После ужина Домна Борисовна позвала Орешкова и Лутонина к озеру побродить и, когда вышли, сказала, кивая в сторону Кучендаевых:

— Меня беспокоит эта история.

— Вы узнали что-нибудь новое? — спросил Лутонин.

— В том и дело, что не узнала. Старуха твердит все то же. Аннычах терзать расспросами мне жалко. И вряд ли чего добьешься. Она избегает людей, уехала в степь — и нет до сих пор. Самое верное — спросить Конгарова.

Степан Прокофьевич высказал сомнение — удобно ли это: дело личное.

— Но касается наших работников. И нельзя еще, сказать, такое ли уж личное.

Пошли искать Конгарова.

Встревоженная вмешательством Конгарова, Тойза решила поскорей сыграть свадьбу и позвала Урсанаха пересмотреть, не откладывая, приданое для дочери. Накапливалось оно постепенно, уже несколько лет. Уродится красивый курчавый баранчик, его зарежут, не дожидаясь, когда он вырастет и шерсть на нем распрямится, шкурку выделают — и в сундук; попадутся на глаза при поездке в Главный стан или в город подходящая материя, интересная посуда — их купят и тоже спрячут до времени.

Стоя на коленках перед раскрытым сундуком, Тойза подавала разное добро Урсанаху, который сортировал его по кучкам, и втолковывала попутно:

— Сегодня же надо выпросить у директора отпуск для Аннычах, а еще лучше полное освобождение от работы. Довольно ей гонять в седле, пора привыкать к котлу. Я устала. Завтра надо привезти из Главного стана портниху, потом ехать в город, купить кое-что.

Перечислив все неотложные дела, она спросила:

— Понял? Не забудешь?

— Ничего не понял, — старик озадаченно и виновато покрутил головой. — Ты говорила с ним? Повтори-ка, что ему надо от Аннычах.

— Кому?

— Конгарову.

Оказалось, что Урсанах все время раздумывал о Конгарове, а Тойзу и не слушал и вещи раскладывал как придется.

— Ох, этот Конгаров! Сам привез его. Где подобрал, зачем — я не знаю. И говорить о нем не хочу! — рассердилась старуха.

Но отмахнуться было нельзя и, посердившись, пофыркав, начала объяснять, как понимает Конгарова: он, скорей всего, потому так взъелся на Эпчелея, что сам метит на Аннычах; но говорить об этом прямо боится — кто это отдаст свою единственную дочь такому шатуну! — вот и выманивает девушку под видом ученья.

Урсанах посомневался в этом:

— В городе своих девушек много. Они и красивые и ученые — всё сразу.

— А чем плоха Аннычах? Он обучит ее, и какая еще жена будет! Он давно уж твердит: учи дочку, учи!

Тойза шаг за шагом припомнила поведение Конгарова на Белом и все больше утверждалась в мысли, что он решил выманить девушку, для того и таскал ее по курганам, заводил всякие разговоры, подлаживался ко всем лаской да заботой, а когда не удалось так, пустился сплетничать, запугивать; дурной, опасный человек. Порядочный не стал бы портить девушке счастье, огорчать ее родителей, чернить жениха, порядочный сжал бы свое сердце и тихо отошел в сторону.

Аннычах дала коню волю идти куда хочет, склонилась на луку седла и задумалась.

Эпчелей… Любит ли она его? Что такое любовь?

Ни с кем еще не приходилось ей разговаривать о любви. Мать, как можно догадаться, считает, что любовь начинается после замужества. Подружек, которые бы любили, вышли замуж, у Аннычах не было. Конгаров рассказывал о чем угодно, но о любви почему-то никогда. И Эпчелей ни разу не сказал этого слова. Единственными советниками для Аннычах были книги, которые изредка попадали ей в руки. Если верить им, то в любимом человеке все должно нравиться, с ним одинаково приятно и говорить и молчать, он никогда не уходит из памяти, является даже во сне, к нему тянет, как воду к морю, с ним всегда легко.

У Аннычах с Эпчелеем было по-другому. Впервые она узнала о нем лет десять назад. В доме собрались табунщики, вернувшиеся с охоты на волков. Эпчелея среди них не было, но в рассказах то и дело упоминалось его имя. У десятилетней Аннычах сложилось представление, что Эпчелей — необыкновенный человек, только благодаря ему Урсанах и все другие вернулись с охоты целыми.

Спустя некоторое время она увидела его. Был тоже приход табунов на «дачу». Девочке уже разрешали ездить верхом, и она сновала в конской гуще, радуясь, что целые косяки и табуны без всякого сопротивления уступают ей дорогу. Вдруг неподалеку сцепились в драке два косячных жеребца. Со всех сторон к драчунам помчались табунщики. Первым подскакал бритоголовый молодец Эпчелей, — шляпу сдернуло на скаку ветром, — быстрым замахом он бросил аркан, точно камень, и один из жеребцов, схваченный арканом за передние ноги, грохнулся на землю. Второй жеребец рванулся к лежачему, но Эпчелей начал молотить его рукояткой кнута. Через минуту драчун побежал, трусливо поджав хвост. Когда к месту боя подоспели другие табунщики, расправа уже закончилась.

Не вылезая из седла, а только склонившись, Эпчелей поднял с земли свою шляпу, затем подъехал к Аннычах, напуганной боем, взял под узды ее коня и повел куда-то. Она испугалась еще больше. Он отвел ее в сторону, на курган, и сказал:

— Стой здесь!

Кони отдохнули и вновь двинулись на пастбище, угнал свой табун и Эпчелей, позабыв сказать девочке, что теперь она свободна. Ничего интересного на озере уже не было, но Аннычах в страхе перед Эпчелеем продолжала стоять на кургане, пока не вспомнили про нее родители.

Дальнейшее не переменило у девушки этих первых чувств к Эпчелею — удивления, уважения, даже некоторого преклонения и вместе с тем робости. Он табунил где-то за Каменной гривой и редко показывался на Белом. Аннычах знала о нем больше понаслышке, чем по своим наблюдениям. Говорили о нем часто и всегда хорошее: силач, храбрец, лучший наездник, охотник. Сам Эпчелей по одинокой жизни, по неумению сходиться с людьми держался молчаливо, отчужденно. Аннычах же приписывала это гордости, неизмеримому превосходству над окружающими и невольно становилась с ним тоже молчаливой, стеснительной. Было гораздо интересней думать, слушать о нем, чем встречаться с ним; сам он, этот исключительный, необыкновенный человек, наводил на нее скуку. При встречах нравилось ей только одно — скакать с ним верхом.

Выйти за Эпчелея замуж она согласилась не по влечению — для нее было вполне достаточно знакомства с ним, — а по уважению: родители, окружающие и сама Аннычах считали Эпчелея лучшим женихом из всех, какие были на виду; его предложение — высокой честью для самой хорошей девушки; отказать такому молодцу значило оттолкнуть редкое счастье.

И вот нашелся человек — Конгаров, который говорит все наоборот: Эпчелей не таков, с ним не может быть счастья, надо ехать в город учиться; там нашел он для нее какую-то необыкновенную жизнь. Кому же верить? Правда, что она мало знает Эпчелея, глядела на него чужими глазами, может быть, за его молчанием действительно скрывается грубость, жестокость.