Юрий Збанацкий - Красная роса

Словно окаменела Инесса, сидя на стуле. Неужто ей все это не снится? Ведь такое не может походить на действительность… Тут что-то не так. Наверное, она приехала не к своему отцу, к совсем другому Ивану Матвеевичу попала. Слушала речь Ольги Карповны, а в душе творилось что-то ужасное.

— Поставила я на ноги Ивана Матвеевича, ожил он. Ну и получилось так, что подружились…

Рассеивалась в сердце Инессы неприязнь к этой женщине. Она не сомневалась в том, что та говорит правду, ведь какая была бы ей польза обманывать незнакомую девушку. Смешались в голове мысли, перепутались чувства, вдруг ощутила себя очень и очень уставшей, сон закрывал ей глаза, клонилась вниз голова.

— О, да ты совсем спишь, девушка? — забеспокоилась хозяйка. — Потерпи минуточку, скоро ужин поспеет.

Не дала уснуть без ужина приветливая хозяйка, накормила, приготовила постель на веранде, уложила спать.

— Отдыхай, дитя, сон силы множит…

— Спасибо вам за ласку… — сквозь сон пробормотала Инесса.

Не случайно говорят: утро вечера мудренее. Инесса проснулась добрая, налитая жизненной силой. Окинула незнакомое помещение, сразу и не поняла, где она, как сюда попала.

Спала она на удобном диванчике, чемодан ее и одежда лежали на низеньком круглом столике и стульчике-недомерке, все было здесь красиво, удобно и оригинально. Отклонила занавеску, выглянула в окно и сразу же вспомнила: она в доме отца…

Но не пронялось радостью ее сердце, наоборот, грусть и смятение наполнили душу. И тревожный трепет охватил ее, ведь в любой миг может открыться дверь, зайдет тот таинственный, похожий на Джека Лондона Иван Матвеевич и сурово спросит: а кто ты, девица, зачем сюда пожаловала? Что ему сказать, что ответить?

Сказать те слова, которые приготовила для отца в дороге, она уже не сможет. Очень уж все перепуталось… Ее семейная история не была такой простой и ясной, какой казалась ей поначалу.

Она быстро оделась. Не знала, как ей выбраться отсюда на волю, вдруг ощутила себя птичкой, пойманной в силок. Заметила дверь, ведущую в сад, попробовала открыть, нажала на нее, повернула серебристую ручку, и дверь легко открылась. На нее повеяло таким прохладным и ароматным воздухом, ее встретили такими торжественными голосами птицы, что далее остановилась в дверях завороженная и стала всматриваться и вслушиваться в окружающий ее волшебный мир.

Дремал в предрассветной тиши молодой сад. Раскидистые ветви яблонь тяжело свисали до самой травы, серебристой от густых рос, так как уже яблоки, тугие и зеленые, тянули их к земле, сизолистые груши выстроились ровненькими пирамидами, девственно прятали плоды в густых листьях, мелкие сливы тоже умело маскировали зеленые шарики между ветвей: еще не пришло время откровенно и с вызовом кичиться своими щедрыми дарами. Между деревьями перепрыгивали с ветки на ветку желтобокие синички, весело щебетали. Невидимый удод где-то худудукал настырно: или скликал своих ближних, или отпугивал посторонних. Скворцы быстро бегали в траве, им даже петь было некогда, вылавливали взмокшую от росы обессиленную и заспанную мошку, яркая иволга пронеслась метеором над садом и исчезла в далеком сосновом бору. Где-то за домом, видимо оставив уютный насест, закукарекал петух. Инесса с ним первым вчера познакомилась во дворе, большой такой, буряково-красный, породистый, на крепких желтых лапах. Будто не настоящий, а сделанный рукой чудодея-художника, он вежливо поклонился ей, а сегодня не кукарекал, а просто-таки ревел, выказывая на всю околицу необычную силу и могучий голос.

Обо всем земном и обыденном забыла Инесса. И о внезапном бегстве от родной матери, и о предстоящей, далеко не радостной встрече с неизвестным ей родным отцом. Ее пленила красота лесного утра, которое зажигало небо на востоке, подливало синеву в небосвод.

Она пошла по узенькой тропинке, на две ровные половины разделявшей сад, вздрогнула зябко, когда свежая утренняя роса забрызгала ее босые ноги, поскольку была в обуви, состоящей только из твердой подошвы и двух тесемок. Шла туда, где за садом виднелся могучий сосновый бор, а чуть в стороне дремало округлое озеро. Вчера его заприметила издали, а сегодня, перебежав через сад, чуть не покатилась с крутого берега и не упала в тихую сонную воду, озеро еще спало, дышало ровно, завернувшись в дымчатое одеяло тумана.

Инесса остановилась на самом берегу, схватилась руками за нежные косы плакучей ивы, застыла, залюбовавшись увиденным. Впервые в жизни встретилась с такой идиллической картиной. Озеро было создано людьми, видимо, бульдозеры наворочали с его дна горы белого песка, вода была зеленоватой, отсвечивала зеркалом. И отражался в том зеркале могучий лес, перевернулся верхушками вниз, вцепился корнями в берег. Создала же оптика природы такое диво, что глаз невозможно было от него отвести!

У берега плескались утки, белые, будто лебеди, утята еще не совсем сбросили с себя желтоватый пух, но уже догоняли родителей, носились друг за дружкой, будили время от времени лесную тишину смешным писком.

Она не сразу заметила маленького рыбака, который терпеливо держал в воде удилища, выманивал глупого карпа. Карпы тут жили вольготно, прочерчивали кое-где тихую гладь острыми плавниками, а то и выпрыгивали из нее, ртом ловили мошву, что так и вихрилась, так и танцевала над самой водой.

Инесса вздрогнула, когда в самом дальнем конце озера, видимо, в том месте, где оно самое глубокое, что-то тяжелое бросилось в воду, подняло в утренний воздух, уже окрашенный невидимыми лучами солнца, фонтан брызг, засопело, зафыркало, закашлялось, заболтало руками и ногами, подняло голову и поплыло по тихому озеру.

Кто-то там купался, и девушка не мигая следила за ним. Не отец ли ее купается спозаранок? Непохоже, не по-стариковски плещется купальщик в озере, а по-молодецки, по-спортивному окунулся, гребет так, что даже волна плещется о берега, ни лица его не видно, ни ног, ни рук, только спина черная, как у негра, да черные волосы.

Купался незнакомец недолго, выскочил на противоположный берег, встряхнулся, как конь после купания, заметила только Инесса, что был молодым, стройным, сложенным пропорционально, ладно. Бегом бросился к турнику, соединяющему два столба, и, ухватившись руками, подтянулся ловко, завертелся, затем раз десять подтянулся, словно нарочно демонстрировал перед девушкой свою ловкость и силу.

Инесса невольно залюбовалась, не могла отвести от него глаз, хотя и не видела лица спортсмена, но почему-то была уверена, что он молод и красив. Наблюдала за ним будто бы и безразлично, ни о чем не думая. Отвертев «солнце», продемонстрировав все, на что был способен, незнакомый спортсмен, не глянув в сторону нимфы, затаившейся в ветвях ивы, рванул бегом.