Юрий Яковлев - Первая Бастилия
- Название:Первая Бастилия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1965
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Яковлев - Первая Бастилия краткое содержание
Опубликовано в журнале «Юность» № 4, 1965
Рисунок Н. Жукова
Первая Бастилия - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Он комкал в руке свежий номер газеты, где черствыми, казенными словами сообщалось, что приговор Особого Присутствия Правительствующего Сената о смертной казни через повешение над осужденными Генераловым, Андреюшкиным, Осипановым, Шевыревым и Ульяновым приведен в исполнение 8-го сего мая 1887 года.
Нет, эти строки были оттиснуты не простой типографской краской, а кровью брата и его товарищей! И газета жгла руку, как раскаленная.
— Убить такого человека!.. Душители! — тихо шептали его пересохшие губы.
Слабый огонек надежды, который до последнего часа теплился в сознании Володи, был погашен порывом этой бури. Что теперь делать? Как жить? Устоять. Не дать раздавить себя горю. Скрепить сердце. Володя чувствовал, как отчаяние и боль перерастают в решимость, как опущенные руки сжимаются в кулаки, а сердце отстукивает одно простое и грозное слово:
— Бороться!
И это слово принимало на себя заряд его боли и гнева.
Говорят, что стрижи, опустившись на землю, не могут взлететь. Они путаются в своих длинных стреловидных крыльях, ударяют ими о землю и не могут оторваться от нее. Полет стрижа начинается с падения, а для того, чтобы упасть, нужен обрыв. Что с тобой? Может быть, ты, как стриж, не можешь взлететь, хотя у тебя есть крылья и твоим крыльям не терпится ударить по встречному ветру?
Стоя у поручней, Володя наблюдал за Митей, который в своей матросской рубашке прекрасно чувствовал себя на пароходе. Он носился по палубе, пропадал в машинном отделении и появлялся снова с перемазанными руками и с пятном машинного масла на лбу.
Мария Александровна с дочерьми сидела в стороне. Маняша прижалась к маминому плечу и притихла, а Оля сидела прямая, неподвижная и хмуро, исподлобья смотрела на воду.
Сейчас Володя не отрывал взгляда от матери. Он всматривался в ее лицо и впервые открывал в нем неуловимые черточки мужества и силы.
Он вспомнил, как мама вернулась домой после казни Саши. Молча вошла в дом в черном платье, в тяжелом черном платке. Ее слегка покачивало, словно весь путь от столицы до Симбирска она проделала пешком. Она вошла в гостиную. Немного задержалась и отворила дверь в кабинет отца. Казалось, она не была в доме целую вечность и теперь смотрит на стены с каким-то непонятным отчуждением. Она подошла к отцовскому креслу, погладила высокую спинку рукой и присела на самый край, словно для того, чтобы перевести дух и двинуться дальше. Она уперлась локтями в колени и закрыла лицо ладонями.
Володя был рядом с ней, а сестры и Митя стояли в дверях и ждали, что будет дальше. Никто не мог произнести ни слова.
Потом мама распрямилась и откинула платок с головы на плечи. И Володя увидел, что она совсем седая. Володе захотелось зажмурить глаза и спрятать лицо в мамины колени, как в детстве, когда снился дурной сон. Но он неожиданно понял, что сейчас мамин черед прятать свою седую голову у него на груди.
Ему вдруг представилось, что мама вернулась не из столицы, а откуда-то, где гремят выстрелы, где лязгают штыки и люди замертво падают на землю. Она была там. В нее стреляли, и над ней блестел стальной клинок. И она падала на землю и снова вставала.
Из боя люди возвращаются с пулевыми или сабельными ранами. Мама вернулась с белой головой. Может быть, это не седина, а белый бинт, укрывший своими витками раненую голову?
Мария Александровна подняла глаза и посмотрела на сына. Ее усталые, ввалившиеся глаза были сухими. В этот миг в них не было печали. Печаль отошла куда-то в глубину, и глаза смотрели строго и вопросительно. Они призывали Володю занять в семье то место, которое навсегда покинул старший брат и старший сын.
Она никак не могла решиться передать детям страшную весть о казни Саши. И Володя, желая облегчить ей эту трудную задачу, заговорил первым.
— Мы все знаем, — сказал он.
Мама испуганно посмотрела на Володю. Она взяла его руки и крепко сжала их.
— Я просила его подать прошение о помиловании, — оказала она.
— А он?
— Он очень спокойно ответил: «Не могу я этого сделать. Это было бы неискренне».
Маме не хватало дыхания, и она глотала воздух. Володя терпеливо ждал, когда она успокоится. Он понимал, какой болью отдаются его вопросы. Мама отвела глаза и посмотрела вдаль, словно хотела разглядеть, расслышать последние слова, сказанные сыном перед казнью.
— Ходили разговоры, что их помилуют. Заменят казнь каторгой... Я хотела вселить в него надежду и сказала: «Мужайся!»... Теперь мне кажется, что я обманула его...
— Нет, мама, ты помогла ему.
Некоторое время в комнате было тихо. Мама вздохнула и заговорила снова:
— Потом он заплакал.
— Заплакал?
— Он жалел меня... А о себе как бы и не думал...
Мама все еще не выпускала Володиных рук из своих сухих холодных ладоней. Но теперь она уже не сжимала их с силой. Не было сил. Зато Володя крепко сжал мамины руки.
Володя стоял у борта и смотрел на мать. Уже прошло немало времени, а он все еще не мог привыкнуть к тому, что мама седая. Кружевная накидка сползла с плеча, и ветер играл белыми прядями. Но мама не обращала внимания на ветер. Она смотрела куда-то вдаль, и казалось, что мысль ее работает напряженно, без отдыха.
Володя подошел к маме и сел рядом.
Она не повернула к нему головы, но сжала в своей руке его руку. Так они сидели молча, думая общую трудную думу. Не решаясь заговорить. Щадя друг друга.
Мария Александровна заговорила неожиданно, словно продолжила вслух свою мысль.
— На суде Саша говорил хорошо, — сказала она, не отрывая взгляда от движущейся воды, — убедительно, красноречиво... Я не знала, что он может говорить так... Но мне было так безумно тяжело слушать его, что я не могла досидеть до конца его речи и должна была выйти из зала...
Она замолчала. И Володя осторожно, боясь причинить ей боль, спросил:
— Мамочка, ты не припомнишь, о чем говорил Саша?
— Хорошо, Володенька, я постараюсь. Потом как-нибудь...
Внутри парохода ритмично стучала машина. Протяжно пел гудок, объясняя что-то встречному судну на своем пароходном языке. Одни плицы выходят из-под воды, другие уходят под воду.
Вторая глава
У знойного летнего неба особая, азиатская синева. Вероятно, такая сверкающая, изразцовая синь разливается над минаретами Хорезма и над песками Аравийской пустыни. Кажется, небо раскалено не до красного, а до голубого каления.
В эту синеву тупым углом врезается портал здания, на котором красуется двуглавый орел и царственными буквами написано:
«Императорский Университет».
Под величественным порталом шла обыденная, не очень-то чистая работа: накануне нового учебного года красили колонны университета. Вокруг колонн возвели шаткие тесовые леса, на которых работал маляр — коричневолицый, широкоскулый татарин Мустафа. Он был легким и гибким. И хотя леса качались и угрожающе скрипели, парень твердо стоял на ногах.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: