Петр Скобелкин - На заре и ясным днем

Сотрудники районного отделения «Сельхозснабжения» в количестве 11 человек на своем собрании постановили:

— В ответ на вредительские действия подписаться на дирижаблестроение.

Тут же на собрании была произведена подписка на 82 рубля.

— Вызываем последовать нашему примеру все межрайонные организации, находящиеся в Шумихинском районе!

Романов».

«Ленинский путь», газета Шумихинского райкома ВКП(б), РИКа, Райколхозсоюза, 19. XII-30 г.

«ПАРИЖ, 10 (ТАСС). По сообщению из Мадрида, расстреляны два революционера, смертные приговоры которым были утверждены правительством.

Виднейшие французские писатели Анри Барбюс и Ромен Роллан отправили от имени международного комитета борьбы с фашизмом и войной главе испанского правительства Лерусу протест против казни двух революционеров».

«Ленинский путь», 13 ноября 1934 г. № 59 (92).

«Колхозницы из колхоза «Верный путь» 7 марта на торжественном заседании, посвященном Международному женскому дню 8 Марта, узнав о том, в каких условиях сейчас в капиталистических странах находится рабочий класс и трудящееся крестьянство и как у нас наше пролетарское государство заботится о рабочем классе и колхозниках, узнали и о том, что оно оказывает новую помощь всем колхозникам Советского Союза, снимает недоимки по зернопоставкам, невыполненные в 1933 году, и рассрочивает взыскания зерновых ссуд на 3 года.

Они еще больше стали уверены, что партия и Советская власть прилагают все усилия, чтобы сделать колхозника зажиточным, они тут же после заседания решили в день 8 Марта провести массовый субботник по сбору золы, огородных семян и по резке дров для дет. учреждений и школы. На второй день организованно вышли на субботник, собрали 7 центнеров золы, 500 граммов огородных семян (капусты, моркови и т. д.) и, кроме этого, в пользу австрийских рабочих по подписному листу собрали 5 рублей деньгами. А. Г.».

«Ленинский путь», 14 марта 1934 года, № 9 (45).

До глубокой ночи засиживался молодой директор совхоза Степан Дерябин у себя в маленьком кабинете. Он понимал: надо жить масштабно — впереди, как это виделось им в ту пору, мировая революция. Капиталисты наступают на права рабочего класса, сажают в тюрьмы революционеров, увольняют с работы, грозят войной.

Надо помочь международному пролетариату хотя бы морально. Они не знали тогда, как это сделать, но жили мыслью — надо.

Такое было яростное время, когда директор далекого сибирского совхоза Степан Дерябин, его помощники и соратники считали себя лично ответственными за мировую революцию.

Отзовут Степана Дерябина на другую работу, сядет на его место новый директор, вначале Писарев, потом Селиверстов, Кичигин. Забот от этого не убавится, и будут они говорить с потемневших страниц приказов шершавым, часто канцелярским языком. В них можно сейчас прочесть все — и горечь, и сердитость… и надежду. Но главная суть только одна — только боль за человека, забота о его благополучии. И даже самые строгие из них создавались с этой единственной целью— облегчить трудности, поднять моральный дух людей, помочь им в трудную годину испытаний.

Снова листаю страницы этих документов, где меж полустертых клеток ученических тетрадей мелькают фамилии, граммы хлеба, непонятные слова и фразы «ударный обед» и «арматурный список», слышатся непривычные для нас слова того жесткого времени.

«Приказ№ 183… от 14/IX-33 г.

В связи с наступившими холодами и отсутствием у значительного количества трактористов и комбайнеров ботинок и фуфаек для ночных работ приказываю моему заместителю т. Разноглядову

1. Распределить имеющиеся на складах хозчасти и ОРСа ботинки — 186 пар, фуфаек—100 по отделениям…

2. Тов. Разноглядову и всем управляющим в течение двухдневного срока изъять все плащи; выданные ответственным и другим работникам зерносовхоза. Одновременно провести мобилизацию плащей, имеющихся у работников своих, с расчетом возвращения последним из вновь поступающей партии плащей…

3. Приказываю управляющим отделениями выдачу фуфаек, ботинок и рукавиц трактористам и комбайнерам производить по арматурному списку в кредит с оплатой в 2 месяца.

Срок реализации настоящего приказа—2-х дневный.

Писарев.

Верно: Каткова».

И еще одна особенность этих приказов. Все они в большей или меньшей степени были направлены в первую очередь на защиту интересов рядовых тружеников совхоза, на поощрение хлеборобов, особо отличившихся в труде.

« Распоряжение… от 6/Х-33 г.

Объявить строгий выговор с предупреждением и с занесением в послужной список заведующему столовой тов. Чащухину за невыполнение моего распоряжения о приготовлении ночных обедов для грузчиков, работающих на погрузке зерна центрального склада ненормированное время и невыдачу им хлеба по 200 гр. сверх установленного пайка, приказываю:

Для грузчиков зерна центрального склада столовой № 1 изготовлять во всякое время дня и ночи ударную горячую пищу и выдавать дополнительно по 200 гр. хлеба.

Писарев. Верно: Калинина».

Ударные обеды, что это такое?

Спрашиваю об этом Степана Андреевича Дерягина, старожилов.

Вспоминает Гомзяков Федор Иванович:

— Да, были ударные обеды и ударные столы. В столовой ставили, обычно в красном углу, обыкновенный стол. Летом на нем красовались в стеклянных банках полевые цветы. Обычно садились и ели в один ряд вместе, как за простые, так и за ударные столы. И официантка не выделяла ни тех, ни других — разносила всем по порядку, как удобнее.

Его дополняет Дерябин Степан Андреевич:

— Разница, конечно, была большая. И в первую очередь в количестве выделяемых продуктов. Вот у меня сохранилось распоряжение о нормах закладки в котел на дневное содержание.

Степан Андреевич передает выписку из приказа № 126 от 27/VII-33 года.

— И здесь, — продолжал Степан Андреевич, — не было никакой дискриминации. Здесь, я бы так выразился, уже заложено первоначальное зерно будущего принципа, который войдет в Конституцию: «От каждого по способностям — каждому по труду».

Чинеев Григорий Фролович:

— А еще у нас говорили так: «Кто плохо работает, тот так и ест». И вот эти ударные обеды поднимали тех, кто трудился добросовестно, и стыдили лодырей и разгильдяев.

Абакумов Иван Григорьевич:

— Получить место за ударным столом мог каждый, кто добросовестно выполнял норму в течение декады. И пока ее выполняет, его кормят ударными обедами.

Помню, как я первый раз садился за такой стол: и стеснительно было (не пошел я сам, управляющий силой усадил), и гордо. Так я тогда, в первый раз, оробел, что не только ударный, а и половину общего-то, наверное, не съел. А потом ничего, пообвык, только подавай… Такая еще тут штуковина: сесть-то сел, а попробуй-ка не сделай норму, при всем народе-то как покажут тебе место за общим столом! Вот позор, которого больше всего боялся. Да и только ли я? Благо, что такое, я вот не помню, не случалось.