Нотэ Лурье - Судьба Лии

— Это все, что вы знаете? — спросил я. Мы пересекли какой-то сквер. Ноги у меня дрожали, наверное от усталости.

— Много, много лет я больше ничего о Лии не слышала, — ответила Оксана Юхимовна. — И вот прошлым летом была на гастролях в Италии. Выступали в Риме, в Милане и в других городах. Последний концерт наш струнный оркестр давал в Турине. Утром мы разбрелись по этому красивому городу. Времени было еще много. Самолет, которым мы должны были вернуться домой, отправлялся в пять часов дня. Я медленно шла по одной из центральных улиц, любуясь старинными зданиями и ультрасовременными витринами. И вдруг поймала себя на мысли, что, несмотря на все это, меня безумно тянет домой, очень хочется опять слышать родную речь, видеть знакомые лица.

Я собралась уже поворачивать назад к гостинице, как вдруг заметила на углу тумбу с пестрой афишей о нашем концерте. И мое фото — солистки. Пожилая, бедно одетая женщина, опираясь на метлу, которой она только что подметала тротуар, неотрывно смотрела на нашу афишу. Так странно было это пристальное внимание, что я подошла ближе и посмотрела в лицо женщине. «Лия!» — не удержавшись, выкрикнула я. Она испуганно оглянулась и протянула обе руки. Но тут же опустила их и разрыдалась. Я обняла ее, успокаивая; она долго и безутешно рыдала у меня на плече. Потом я повела ее в маленькое кафе напротив. В полутемном зале мы были одни. Лия с горечью рассказывала, что полковник силой увез ее с собой. Да она и не в состоянии была сопротивляться. Очевидно, Лия находилась в шоке, — от себя добавила Оксана Юхимовна. — Потом она попыталась отравить полковника. Ее судили. Она долго просидела в тюрьме, а когда вышла на свободу, никак не могла найти работу. Лишь недавно удалось устроиться помощницей дворничихи.

— А вас Лия о ком-нибудь спрашивала?

— Да, конечно. Спрашивала об отце, — ответила Оксана Юхимовна. — Но первые ее слова были: «Об Анатолии ты что-либо знаешь? Об Анатолии, — настойчиво повторила она, — чью фотографию ты вытащила для меня из витрины?» Я ответила, что вас не встречала. Она просила рассказать, как теперь выглядит наш город. Такой, как раньше, или еще красивей? И в глазах Лии опять слезы. «А море, а Потемкинская лестница, а бульвар? — спрашивала она. — Все, все это есть, только нет меня». Прощаясь, она попросила: «Ты, когда будешь там, пройдись по бульвару, постой хоть немножко вместо меня у Потемкинской лестницы и на углу Прохоровской». — Оксана Юхимовна замолчала.

Мы прошли несколько кварталов. И вдруг она остановилась.

— Видите, — указала она на старый двухэтажный дом. — Вот здесь жила Лия. На первом этаже. Третье окно справа. Это была ее комната.

Окна светились ярким розовым светом. «Любовь, любовь, любовь, пришедшая ко мне той весной…» — доносился высокий и ломкий мальчишеский голос.

На углу Прохоровской мы простились.

Анатолий Александрович умолк.

Я тоже молчал.

Он смотрел вдаль, на бушующее море. Потом тяжело поднялся, устало прошелся по веранде и произнес:

— Я зашел попрощаться. Достал туристскую путевку и уезжаю в Италию. Я непременно буду в Турине. Обязательно. Я должен… Я обязан ей помочь. И очень хочу ее опять увидеть… Лию…

1974