Лидия Вакуловская - И снятся белые снега…

Но сам Коля ни за что не уснул бы, пока не дочитал. Тем более такую книжку, как «Алые паруса». Коля сам живет на берегу моря, сам не раз ходил в море на вельботе. Но разве их море сравнишь с теми морями, что в книжке? Те моря теплые, вода в них голубая, люди ходят по берегу босиком, и им нисколечко не холодно.

А разве есть в их Северном такие смелые капитаны, как капитан Грэй? Ну, есть в колхозе бригадир Тантикин. Ходит в море на моржей. Летом его вельбот попал в сильный шторм. Тантикин не растерялся: и вельбот привел к берегу и убитого моржа притащил на буксире. Но Тантикин — не капитан Грэй.

Или разве есть у них в поселке такие девушки, как Ассоль?

Очень обидно, что Оля уснула, не дочитав такую книжку.

Книжка, которая лежит у Коли на коленях, тоже интересная. В тайгу приехали комсомольцы и строят город. Разбили палатки среди деревьев и целыми днями пилят лес. Один из парней — Глеб Скворцов — пошел охотиться, его застала в лесу гроза, он заблудился. И вот весь палаточный городок отправился искать Глеба. Одну группу повел плотник Миша Скворцов — брат Глеба. Люди сутки бродили по тайге. Многие ни с чем вернулись в городок. Не возвращались только ребята, которых повел Миша. Они пришли только на третий день, но с ними был и Глеб.

Коля перевернул страницу, задумался. Он всегда подолгу думает, когда читает книжку.

Вот тайга. А какая она? И как она шумит? Так же, как сейчас шумит за стеной пурга или сильней? И как выглядят живые деревья? Кто выше, сосна, береза или дуб? И как они пахнут?

Только один раз в жизни Коля видел настоящее дерево: елку. Ее привезли осенью в поселок пароходом, потом поставили на Новый год в клубе, украсила игрушками. Тогда многие чукчи приезжали из тундры поглядеть на живое дерево. Седые старики удивленно открывали рты, ощупывали и нюхали колючие зеленые иглы так же подозрительно, как это делал вначале Коля.

А других деревьев Коля не видел.

И еще он думал. Как это можно жить среди деревьев? Выйдешь из дома, а назад дорогу не найдешь. Ведь все деревья похожи, кругом ничего не видно. Не то, что в тундре, когда все вокруг открыто. Или почему это у русских бывают одинаковые фамилии? Вот Глеб Скворцов. И брат у него Скворцов. Они с Олей тоже брат и сестра, но он — Какля, а она — Каляны. Нет, если вся семья будет иметь одну фамилию, так можно всех перепутать. Правда, у всех русских есть имена, а многие чукчи, особенно старики, имен не имеют. Но все-таки надо давать людям разные фамилии. Так уж наверняка никого ни с кем не перепутаешь.

Коля перевернул еще одну страничку. Опять задумался.

Пожалуй, не стоит ему учиться на капитана. Пожалуй, напрасно еще вчера он видел себя в морской шинели, точь-в-точь такой, как носит командир танкера, который ходит к ним на почту за письмами. Чтоб быть капитаном, надо долго учиться. Опять иди в седьмой класс, потом кончай десятилетку, потом — училище. А он не любит математики: всегда были тройки. Нет, когда тебе уже скоро шестнадцать лет, тут надо спешить. И самое верное дело — стать хорошим охотником. Если стать хорошим охотником и поймать много песцов, могут послать в Москву на сельскохозяйственную выставку. Ездил же в Москву его сосед — охотник Кергин! А в Москве — деревья живые, с запахом. По дороге до Москвы тайга. Увидишь и сосны, и березы, и дубы. Если ехать поездом, можно выйти на остановке и потрогать руками кору и листья. Да, лучше всего так и надо сделать: идти летом в колхоз, в бригаду охотников. Теперь уже Опотче не скажет ему, как осенью, «мало лет». Тогда, может, было мало, а теперь на целый год прибавилось.

Если хорошенько разобраться, то самая лучшая специальность в их поселке все-таки охотник. Ну, например, Оля. Она телефонистка. А что особенного? Зря он когда-то ей завидовал. Сиди все время за столом и передавай в трубку радиограммы, которые тебе приносят. Или записывай радиограммы, когда их передают с аэродрома радисты. Еще бы на аппарате передавать, а то — в телефонную трубку. В одном он завидует Оле: ей целых девятнадцать лет. Тут никто не скажет: мало.

— А ты сидишь еще?

Коля вздрогнул от неожиданного голоса.

— Спи лучше, — сонным голосом сказала ему Оля. — Хочешь, мы на столе вдвоем ляжем?

— Я читаю, — ответил Коля.

— А я на столе лягу. Если сидеть и спать, шея болит.

Оля зажгла керосиновую лампу, потому что электричество давно отключили, начала собирать со стола бумажки. В комнате стало совсем не так, как раньше. Красный свет, падавший на книжку, пропал. Уголь в печке сразу побледнел, и Колины мечты тут же куда-то убежали.

— Ай-я-яй, — сказала Оля. — Как же так? Давно радиограмма пришла — и лежит. Катя дежурство сдала и не сказала. — Оля держала в руках радиограмму.

— Кому пришла? — спросил Коля.

— В больницу, доктору.

Коля подошел к сестре. Та вертела в руке запечатанную по всем правилам радиограмму: только адрес виден.

— Почитаем, — сказала Оля, — может, не очень важная. — И она царапнула ногтем по ленточке, склеивавшей радиограмму.

— Нельзя, — решительно сказал Коля. — Чужие новости читать нельзя.

Сестра удивленно посмотрела на него.

— Почему нельзя? А если бы я принимала?

— Ты не принимала, поэтому нельзя.

Не слушая его, Оля разорвала ленточку. В тот же миг Коля выхватил у нее бумажку, сунул за пазуху. Узкие черные глаза его стали вдруг злыми, огнистыми.

— Нельзя читать! — крикнул он. — Это важная новость! Сама забыла, а доктор ждет! Я там был, знаю: они самолет ждут!

— Самолет? — Оля засмеялась. — Кто прилетит сейчас? Такая пурга три дня идет. В такую пургу лучше печку топить и спать.

И тут Коля вспомнил: доктор говорила об угле. Доктор говорила, что в больнице кончается уголь, осталось совсем мало. Доктор собиралась идти в правление, договариваться, чтобы привезли уголь. Но она, конечно, не успела, потому что началась пурга. Как же так? Он сидит, читает, а там, может, все замерзают. Там девушка, за которой так и не пришел самолет.

— Оля, — как-то жалобно сказал Коля. — У доктора нет угля. Там очень больная девушка… Я возьму мешок в кладовке, отвезу…

— Сейчас?!

— А если больная девушка замерзнет? — спросил он.

— Ты не дойдешь.

— В коридоре — нарты. Если положить уголь на нарты и толкать…

— Ты не дойдешь, — упрямо повторила сестра.

«Если не дойду — не стану хорошим охотником, — вдруг подумал Коля. — Если не дойду — не увижу тайгу и деревья». И он спокойно, с упорством настоящего мужчины сказал:

— Я дойду. Только ты помоги мне насыпать уголь в мешок.

— Слышишь? — Оля скосила глаза на печку.

Можно было и не показывать. Выло не только в печке. Выло на чердаке, и казалось, что там бегают олени, стучат в потолок копытами. Выло за окном, а по стенам кто-то все время колотил палками, будто выбивал тяжелые медвежьи шкуры.