Павел Зальцман - Галоши

Несколько помявшись, Иван Кузьмич медленно двинулся обратно, остановился у комнаты № 143, тронул дверную ручку, постоял в нерешительности; наконец, повернул ручку, толкнул дверь и вошел.

— Товарищ майор, — начал он.

— Я вам не товарищ, — оборвал его Родченко.

— Гражданин начальник, — поправился Иван Кузьмич, — я хотел узнать, почему такая резолюция?

— Вы что, маленький, — спросил Родченко, — не понимаете?

— Не понимаю, — сокрушенно ответил Иван Кузьмич.

— А это что? — указал Родченко на еще не убранный развернутый пакет с галошами.

— Галоши, — сказал Иван Кузьмич.

— Так, галоши. А это что?

И тут Иван Кузьмич заметил, что в газете, как раз под левым задником одной из галош… портрет… портрет… и этот портрет очень даже сильно испачкан уличной грязью.

— Что же теперь делать? — вырвалось у оторопевшего Ивана Кузьмича, и он невольно перевел глаза на большой портрет, помещавшийся над письменным столом Родченко.

— Я же вам сказал, — произнес Родченко, отворачиваясь от него, — пройдите в комнату двести три к капитану…

— Федченко? — переспросил Иван Кузьмич.

— Да, Федченко, — твердо сказал Родченко, — Там вам все укажут, что делать дальше.

— Но почему так? — еще не соглашался Иван Кузьмич.

Родченко нетерпеливо указал на толстую раскрытую книгу. «Статья 375 о нарушениях», — прочитал Иван Кузьмич. «§ 42-а: завертывание галош в портреты вождя в чистом виде — 25 лет. § 42-6: завертывание галош в портреты вождя в грязном виде — высшая мера исправления».

— Ну? Ясно?

— Теперь ясно, — согласился Иван Кузьмич, — Разрешите быть свободным?

— То есть как свободным?.. А-а! Ну, да.

Иван Кузьмич вышел и маршевым шагом прошел в комнату 203. Он передал, что надо, капитану Федченко. Тот тщательно просмотрел два листка протокола.

— Гм… — сказал он и как бы про себя. — Сейчас… — И начал медленно и старательно писать.

— Вот, — обратился он, наконец, к Ивану Кузьмичу. — Поскольку у вас высшая мера исправления через отправление, вы тут спуститесь в корпус В, склад номер четыре, к завхозу-ординатору Скрипченко. Он вам выдаст индивидуальный пакет, укажет, как им пользоваться, и составит акт на списание. Пишите расписку.

Иван Кузьмич расписался. Федченко тоже расписался. Иван Кузьмич спустился в корпус В.

В коридоре перед дверью склада № 4 стояла пара деревянных скамеек и на них сидели несколько человек в разных позах. Все молчали.

— Кто здесь крайний? — спросил Иван Кузьмич. — Тут все к Скрипченко?

— Да, к нему. Только он велел сказать, чтоб больше очереди не занимали, прием кончился.

— Ну, может, все-таки примет? — с надеждой спросил Иван Кузьмич.

— Кто его знает. Сейчас обеденный перерыв.

— А когда у них кончается прием?

— В три часа.

— В три часа? Так сейчас еще двенадцати нет. Может, подождать?..

— Ну, как хотите, дело хозяйское.

Иван Кузьмич присел и начал ожидать. Один из сидящих внезапно встал, махнул рукой и вышел. Но Иван Кузьмич, как будто оцепенев, ожидал. Иногда от нечего делать он оглядывал соседей. На его счастье, в кармане нашлась пачка «Беломора», и он время от времени уходил в конец коридора и там курил. А потом опять присаживался на скамью.

Вдруг, часа через полтора, он поднялся и прошел прямо в дверь склада № 4. Это произошло так неожиданно даже для него самого, что сидевшие на скамьях не успели его задержать.

Склад был неприветливым, длинным и узким помещением. Окон здесь не было совсем. Вдоль обеих стен тянулись стеллажи. «Для индивидуальных пакетов», — сообразил Иван Кузьмич. Однако стеллажи были пустые. Сам, видимо, Скрипченко говорил по телефону и как раз вешал трубку.

— Вам чего? — обратился он к Ивану Кузьмичу. Тот протянул ему направление, выданное Федченко. Скрипченко недружелюбно взглянул на него и снова снял трубку. Разговор был не очень понятный:

— А так, что не могу! — сказал кому-то Скрипченко. — Не могу, товарищ капитан! А потому, что нету!.. Да, так и нету… Куда девал? А что я их, сам, что ли, потребляю?.. Если будет распоряжение, то и потреблю… Нет, не поступали. Наверное, на центральном. Там всегда задерживают… Так точно, уже звонил. Там занято… Да, не могу.

«Как бы он меня не выгнал в очередь», — тоскливо подумал Иван Кузьмич. Скрипченко повесил трубку и снова снял ее. Набрал номер. Видимо, было занято: он с досадой повесил трубку опять. И опять набрал номер… Повесил… Опять набрал. Повесил… Наконец, уселся и минуты две, опустив голову, о чем-то думал.

Иван Кузьмич стоял и ждал. Скрипченко вновь набрал номер. Кажется, дозвонился.

— Центральный? — закричал он в трубку. — Говорят из склада четыре-ве. Дайте завскладом… Товарищ Храпченко? Что же ты, Храпченко, волокитой занимаешься? Где пакеты?.. Расходуем?.. Ну, это не нам с тобой, Терентий Федотыч, решать!.. Какой расстрел? Ты в своем уме? Почитай инструкцию! Этак мы в два дня без боеприпасов останемся!.. Да что ты мне рассказываешь? Ты дело говори: где пакеты?.. Что посылал?.. Три дня уже не получаем… При чем тут гараж?.. Какие профилактики, что ты мне голову дуришь!.. Куда забрали?.. В колхоз забрали? Так сколько у вас забрали из двенадцати машин?.. Скаты? Так что я, должен тебе еще скаты доставать?.. Запчастей? Нет у меня запчастей! Ты чего мне душу тянешь! Приходят тут от Федченко, требуют, душу вынимают… Ну, а мне что делать?.. А я тоже не могу их держать… Да, так я их к тебе посылать буду!.. Ничего не сдурел. Сам раздавай… А как хочешь!.. Ну и пиши, я твоего рапорта не испугался!

Скрипченко со злостью прихлопнул трубкой и, вынув из стола пачку желтых бланков, взял один и начал заполнять. «Акт на списание», — издали прочитал Иван Кузьмич. «На основании решения… приговаривается…» И в конце: «Приговор приведен в исполнение».

— Вот с этим пройдете по этому адресу, — сказал Скрипченко. — Склад номер шестнадцать, к лейтенанту Храпченко. Там вам отпустят. Можете идти.

Иван Кузьмич мялся с бумагой в руке. Как-то не хотелось сразу покидать Скрипченко, но тот отвернулся и, склонив голову набок, нагнулся к нижнему ящику стола и совсем исчез с глаз.

— Разрешите быть свободным? — неуверенно пролепетал Иван Кузьмич. Так как Скрипченко молчал, он тихо вышел.

— Вот пройда! — сказал кто-то из сидевших на скамейке. — Влез-таки без очереди! — Но озабоченный Иван Кузьмич не стал отвечать. Он торопился явиться по указанному адресу.

Нужно было ехать на самый край города. Тут поперек шоссе проходила железнодорожная линия, заросшая пыльной травой, а дальше, вдоль шоссе, располагалось городское кладбище.

— Гм… — подумал Иван Кузьмич.

Склад находился на правой стороне шоссе, почти у самого шлагбаума. По верху примыкавшей к нему длинной стены шло два деликатных рядка обвисшей колючей проволоки, однако широкий вход во двор был открыт. Людей не было. Во дворе стояло несколько грузовых машин-полуторок, все с неполным комплектом колес, и ходила маленькая черная собачка. Она слегка откинулась на задние лапы и стала лаять. Морда у нее была худая, рыжеватая и глаза гнойные.