Иван Евсеенко - Заря вечерняя

Что делать с этими деньгами, Арина не знала. Покупать на них что-нибудь было никак нельзя. Деньги долго лежали в сундуке вместе с Тишиным письмом и извещением. И лишь весною, посоветовавшись с Борисихой, Арина раздала их на станции раненым.

После Тиши первым прислал письмо Илюша. Он воевал летчиком на севере против финнов. А потом уже откликнулся и Митя. От этого письма приходили чаще и почти до самого конца войны. Арина уже ждала его домой, надеялась увидеться…

Митя был похож на Демьяна, высокий, плечистый. Только посуровей, посдержанней. Фотографию с фронта прислал — вылитый Демьян в молодости. Арина иногда посмотрит и расплачется и по одному и по второму…

Демьян умер рано, едва пятьдесят исполнилось. И тоже, считай, от войны. Правда, не от этой, а еще от первой.

Не успели пожениться, его в армию призвали. За пять лет ни разу не виделись. Вся молодость прошла в страхе, в ожидании…

С войны Демьян пришел никудышным. Все у него внутри поотбивало. Он в коннице служил. Говорит, падал так, что на носилках выносили. Да и ранен не раз и пулей, и саблей.

И все-таки Арина теперь завидует Демьяну. Умер при сыновьях, как и положено всем людям — умирать раньше своих детей.

А она вот пережила их на тридцать лет. Хотя что это за жизнь?! Настоящая жизнь осталась там, вместе с ними, до войны. А остальное уже как во сне — можно было и не жить.

Так за всякими мыслями и воспоминаниями Арина потихоньку и дошла до станции. В вокзале сняла кошелку, поставила в уголок возле дощатого дивана с высокой спинкой, заняла очередь в кассу. Стала смотреть, у кого бы можно было спросить про дорогу. Но все робела. Люди заняты своим делом, не до Арины. Да и чего их волновать своими вопросами. Лучше уж она покажет кассирше извещение, а та выдаст ей билет и надоумит, как ехать.

Арина присела на диване. Что-то совсем разболелись ноги. Пока шла, вроде бы ничего, а теперь начало крутить в суставах. Наверное, к перемене погоды.

Арина поплотней закуталась в платок. Не захворать бы в дороге. Ну да, может, пройдет помаленьку. Не первый год болеет. Надо только притерпеться, привыкнуть, думать о чем-нибудь другом, боль и забудется.

Изредка Арина поглядывала на людей, толпившихся возле кассы. По давней привычке сравнивала почти всех мужчин со своими сыновьями. Такими они были бы сейчас или какими-нибудь особенными? Выходило, конечно, что особенными, знаменитыми людьми должны были стать ее сыновья. Жили бы, наверное, в больших городах. А может, кто и при ней остался бы. Тиша, конечно. Он землю любил, природу, да и невеста здесь…

Остальные стали бы приезжать на праздники, в отпуск. Арина ждала бы их, готовилась. За неделю еще побелила бы в хате, повесила рушники, постелила скатерть. Потом хлопотала бы возле печки.

Сыновья приезжали бы с женами и детьми. Зашли бы в хату, поздоровались:

— Здравствуй, мать! С праздником тебя!

— Здравствуйте, сыночки! — ответила бы Арина. И повела бы их в другую комнату, пригласила за стол.

Внучата, те, конечно, сразу в сад за яблоками и грушами. А сыновья, выпив вместе с женами по рюмке, начали бы рассказывать Арине про жизнь в городе, интересовались бы ее здоровьем, хозяйством. Потом все пошли бы на речку. Сыновья ловить рыбу, а невестки и внучата купаться, загорать.

Митя, наверное, жил бы в самой Москве. Он своего добился бы. А Илюша, тот, конечно, в Ленинграде. Борисиха говорит, раз против финнов воевал, то это возле Ленинграда. Да и по письмам понятно. Все рассказывал, что город слишком разбомбило и что людям не хватает еды. Про невесту писал:

«Мама, если я погибну, вам напишет письмо моя близкая знакомая, Нагибина Мария. Мы с ней давно знаем друг друга, дружим. Мария расскажет вам обо мне, кем я был, где находился, как воевал».

Когда перестали приходить от Илюши письма, Арина все ждала, что вот-вот придет почтальон и принесет письмо от Марии. Но та не написала. Может, забыла адрес или нашла себе другого парня, а может, погибла, затерялась где-нибудь вместе с Илюшей.

А как бы хотелось встретиться, поговорить. Мария ведь знала Илюшу на фронте. Многое могла бы рассказать. А может быть, ей даже известно, что с ним случилось…

Пока Арина размышляла о Марии, об Илюше, народ возле кассы заволновался, зашумел — начали давать билеты. Арина тоже встала в очередь, переживая теперь лишь об одном: хоть бы ей достался билет, чтоб не сидеть больше на вокзале, не томиться. Из кармана она достала платочек с деньгами и письмами. Отыскала среди них извещение на Тишу. Оно серенькое, с оторванным кончиком. С Илюшиным и Митиным его никак не спутаешь — те синие.

Продвигаясь медленно к кассе, Арина прислушивалась к разговорам. Люди говорили о билетах, о поездах, расспрашивали друг друга, кто куда едет.

Выходило, что старшие едут к детям, а те, кто помоложе, наоборот — к родителям. Да так оно и должно быть. Иначе куда же и ехать?..

Арина подошла к окошечку. Кассирша показалась ей не злой. Молодая женщина, примерно одних годов с Илюшей. Может, она и без извещения знает, как надо доехать до Царичанки. Арина подала вначале одни только деньги, попросила:

— Мне до Царичанки, что на Днепре.

Но кассирша, видимо, не поняла ее, потому что переспросила.

Арина заволновалась. Вдруг ей не дадут билета, раз она точно не знает, куда надо ехать. Кассирша уже сердится, торопит Арину. Да и сзади люди беспокоятся. Тогда Арина протянула в окошечко похоронку:

— Тут вот написано, голубка. Я неграмотная.

Кассирша прочла извещение, молча начала искать что-то в толстой книжке. Наконец спросила Арину:

— Вам в плацкартном или в общем?

Теперь не поняла уже Арина и кассирша принялась пояснять:

— Сидячее вам место или чтоб полежать?

— Полежать, конечно, лучше, — попросила Арина, радуясь в душе, что билет ей достался и что она теперь уже точно попадет к Тише.

Кассирша сказала, что Арине вначале надо доехать на поезде до Киева, а потом уже автобусом или чем там придется до Царичанки.

Арина заторопилась из очереди. Долго разглядывала билет: серую картонную плиточку с различными цифрами и дырочками. Завернула его в носовой платок и пошла на выход, волнуясь теперь о том, чтобы благополучно сесть на поезд. А то вдруг случится что-нибудь в самый последний момент.

Люди, ожидавшие поезда, тоже волновались, переходя из одного места на другое, переставляя чемоданы и узлы.

Арина стала прислушиваться, не идет ли поезд. Но его пока что не было. А может, Арина просто не слышала, потому что рядом с ней молодежь, собравшись в кружок, пела какие-то песни. Заправлял всем высокий усатый парень с гитарою в руках. Арине он понравился. Усы у него были русые, почти белые, с загнутыми вниз кончиками. Такие усы когда-то в молодости носил Демьян.