Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1

Вельтман. Товарищ Кременской, приехала колхозница — ее муж избил.

Кременской. Вот тебе: я способен разбираться в таких делах?

Вельтман. Ты не уходи, надо сделать выводы. Хорошо?

Кременской. Хорошо.

Вельтмануходит.

Адам Петрович. Я способен отдать жизнь за партию.

Кременской. Да.

Адам Петрович. Если я, как шкурник, убегу от исполнения своего партийного долга, меня надо поставить к стенке.

Кременской. Да.

Адам Петрович. Мне ясен мой долг, но я знаю и свое право честно заявить партии, когда меня неправильно рассматривают, когда я объективно приношу вред.

Кременской. Ты самовольно демобилизовался. Ты наедине решил, что ты неспособен. Ты не просишь помощи, ты объективно не хочешь работать, ты прямо саботируешь… Вот как я стал на вас смотреть, Адам Петрович.

Адам Петрович. Я просил дочь сказать вам, что у меня ничего не выходит. Я думал, что некоторые понятные человеческие моменты в нашей жизни позволят вам помочь мне. Это жизнь, от нее никуда не денешься.

Кременской. Дальше.

Адам Петрович. Разве у членов партии нет жен, нет детей, нет отцов и не должно быть человеческих чувств?

Кременской. Все есть — и жены, и дети, и отцы есть, и чувства, которые неотделимы от партийности. Что за черт, о чем мы говорим!.. Товарищ Вельтман, кто там избил колхозницу? Давайте его сюда.

Адам Петрович. Что же будет дальше?

Кременской. После этих разговоров я не знаю, что будет дальше.

Адам Петрович.Валите вы меня, топчете… (С порога). Подумайте обо мне. Я много пользы могу принести, много сделать для партии.

Кременской. Подумаем.

Адам Петровичуходит. Входят Лизаветаи Вельтман.

Вельтман. Вот избитая мужем колхозница.

Кременской. Ага. Ну, здравствуйте!

Лизавета. Сесть или постоять?

Кременской. Садитесь, расскажите.

Лизавета. Я уже стала спокойная, а то я навзрыд плакала.

Кременской. Понимаю. За что избил-то?

Лизавета. Я стояла и нагнулась, а он избил на пятой неделе жизни.

Кременской. Так. Недавно поженились?

Лизавета. Я как была, так и ушла от них, и мне сразу сказали в правлении: поезжай сама в политотдел… Довольно.

Кременской. Во двор вошла? Свекры живы?

Лизавета… Нет, он одинокий. Он с Машкой жить остался.

Кременской. С Машкой? Знаю Машу.

Лизавета. Она к нам жить перешла и встала за него.

Кременской. Как зовут мужа? Чей?

Лизавета. Зовут Вася, а так — Дудкин.

Кременской. Бригадир Дудкин?

Лизавета. Конечно.

Входит Дудкин.

Кременской. Ты откуда?

Дудкин. Следом гнался.

Кременской. Бить жену?

Дудкин. Не бить, а бороться.

Вельтман. Кулаками или палками?

Дудкин. Не кулаками, а классовым оружием.

Кременской. Дудкин!

Дудкин. Слушаю.

Кременской. Избил женщину?

Дудкин. Никогда!

Лизавета. И скажешь — не ударил, да?

Дудкин. Да.

Вельтман. Ну ясно, знаем это.

Дудкин. Тогда пускай она вам при мне скажет, как я ее ударил и куда. За что сразу позорить меня? Кто я — старый зверь? Товарищ Кременской, спросите строго у нее… вы еще ничего не подозреваете.

Вельтман. Строго?.. Не запугивай.

Лизавета. Ударил раз.

Кременской. Дудкин, а мы тебя за лучшего колхозного человека считали.

Дудкин. Товарищи… Товарищ Вельтман, вы же сами мою биографию списывали, вы сами записку дали патефон купить… Клянусь вам своей честью, что не ударил я ее, а шлепнул ладонью, и по чему… по заду.

Вельтмануходит.

Кременской. Правда это?

Лизавета. Не отрицаю.

Дудкин. А она схватила патефон и ударила меня патефоном по голове, так что пружина назад отошла, и побежала с подозрением, что я с Машкой живу.

Лизавета. Не отрицаю.

Кременской. Некрасиво, ребята! Молодые люди, цвет колхоза…

Лизавета. Да, нехорошо… а Машка хорошая?.. Осталась и за него стоит. А я «на-и-вная»… Что это такое «на-и-вная»?

Кременской. Почему Маша у вас живет?

Дудкин. Я вам сейчас подам ее статью. Вы узнаете, куда повернулись разные люди… Шлепнул жену, но от какого чувства? Она на подозрении к Машке стала классовых врагов защищать. Машка из дому ушла к нам и попросила меня отвезти и лично вам сдать ее статью, а эта против: «Не моги!» — «Почему?» — «Я не желаю, я твоя молодая жена». (Подал статью.) Вы прочтите — вы ахнете. Как же тут на молодую жену не цыкнуть, когда она поперек борьбы становится? Она во зле пошла в контору к ним, а там смекнули и сразу ей в газету заявление настрочили. Выходит, что мы с Машей живем, а эту избили и выгнали, как низкие негодяи.

Кременской. А как у них с агрономом, с Людмилой Адамовной? Они не поссорились?

Дудкин. Не знаю.

Кременской. Это очень важно, товарищ Дудкин.

Дудкин. Видать, что нет. Маша ничего не говорила… Про мать сказала. Мать у нее старого покроя.

Кременской. Значит, с Людмилой они не поссорились?

Дудкин. Видать, что нет.

Кременской. Хорошо… (Читает статью.) Вот что выходит! Тимофеич… Опять про него! Сад… Помолчи-ка, товарищ Дудкин.

Дудкин (тихо). Лиза…

Лизавета. Я с тобой не живу.

Дудкин. Вспомни те ласки…

Лизавета. Не помню.

Дудкин. Глянь на меня.

Лизавета. Не буду.

Дудкин. Значит, я кот?

Лизавета. Не отвечаю.

Кременской (в телефон). Земельное управление… Заведующего. Томилин?.. Кременской. Узнай сейчас, кому колхоз «Маяк» в этом году сдает сад в аренду. Подробно и точно. Очень важно. Трубку не бросаю.

Лизавета. Заплакать или подержаться?

Кременской. Подержитесь.

Лизавета. Ревновать на Машку или бросить, раз вы так серьезно?

Кременской. По-моему, бросить.

Лизавета. Значит, я опять сделалась, как дура?

Дудкин. Ты не дура, ты наивная.

Кременской (у телефона) . Да-да, очень серьезно… Слушаю.

Лизавета (тихо). Вася…

Дудкин. Я твой.

Лизавета. Я тоже.

Дудкин. Сиди и не колыхайся.

Лизавета. Не могу… Вася, выдь в коридор… (Вскочила). Выдь скорее ко мне! (Выходит. За ней — Дудкин.)