Юрий Куранов - Приморские улицы

Когда город стоит на морском берегу среди ночи и я стою перед ним на песке, на ласковой кромке прибоя, я слышу, как в парке замирает оркестр, как гремят кастрюли на грузовых судах и повар выливает в море остатки супа; и как что–то важное рассказывает на площади городу репродуктор мужским голосом, и как танцуют пассажиры на ярко освещенном теплоходе, и как опускают железные ставни и на замок запирают магазины, и как невдалеке уходит спать на крышу молодая женщина и долго поет там какой–то счастливый томительный напев. И я сам ложусь на берегу и засыпаю (в этом давно мне знакомом городе) под аромат цветущих мандаринов.

Во сне я вижу этот город. Он стоит, как юноша, на морском берегу, надо мной, и покачивается от сладкой дремы, но не спит. Он прислушивается ко всей этой музыке, к тихому шелесту волн и к пению женщины. Он стоит в легкой куртке, в своей клетчатой кепке с небольшим козырьком и сонно потягивает сигарету. А я уже забыл, как его зовут, и вспомню только утром, когда проснусь. А сейчас я смотрю на него и в уме подбираю ему имя: Владивосток, Гавана, Бомбей, Александрия…

А он глядит на меня из–под своего маленького козырька, и ухмыляется знакомой улыбкой, и покачивается на ветру, будто тоже подбирает мне имя.

Над городом опадают платаны, и берег усыпан этими широкими листьями. И высокий, сверкающий прибой. Дышится легко. Прохладно. Люди сидят вдоль бульвара. Кто читает газету, кто смотрит в море, а кто просто о чем–то думает.

Прибой смывает с берега листья, но не уносит их в море, а только раскачивает.

И девушка купается у берега. Вернее, не купается, а стоит то по колено, то по грудь в прибое. Она стоит спиной к морю и все ждет, когда прибой смахнет с берега лист платана.

И тогда девушка бросается и ловит этот лист руками в шуме и в брызгах.

Девушка и старик сидят на скамейке. Девушка читает книгу, а старик что–то потихоньку напевает. Потом он вынимает из кармана газету, развертывает ее и тоже принимается читать.

Вдоль парка дует ветер, он то и дело вырывает газету из рук старика и бьет ее раскрытыми страницами в книгу, которую читает девушка.

— Папа! — говорит девушка.

— Подожди, — говорит старик.

Летят вдоль парка легкие осенние листья, а эти двое продолжают читать.

— Папа, ты мне мешаешь, — говорит наконец девушка.

— Ты мне тоже когда–то мешала, но я тебе ничего не говорил.

— Я ведь была тогда маленькая и ничего этого не помню, — говорит девушка и заглядывает старику в лицо.

Старик поднимает глаза на дочь, улыбается, и оба они продолжают читать.

На открытой эстраде парка несколько молодых людей ставят декорации. Они громко переговариваются и стучат молотками. Голоса и стук молотков громко отдаются под высоким навесом эстрады. Ветер сдувает с пустых скамеек амфитеатра старые билеты и серебряные бумажки от эскимо.

Молодые люди привезли свой самодеятельный спектакль из приморского поселка. Они работают быстро, каждому хочется побродить по городу. Остается только собрать дилижанс, над которым трудятся двое — юноша и девушка. Они трудятся очень внимательно, а ничего у них не получается.

— Скоро вы? — спрашивают остальные.

— Да кто его знает, — отвечает юноша.

— А вы идите пока, — говорит девушка.

И все уходят.

Оставшись одни, юноша и девушка быстро собирают дилижанс. Юноша садится на подножку дилижанса и закуривает. Девушка останавливается рядом, возле березы. На березе голые ветви, а на ветвях небольшие комья ваты, чтобы вечером зрители поверили, что на сцене наступает зима. Девушке жарко. Она прислоняется к березе спиной и обмахивается платочком. Юноша курит.

— Все разошлись, — говорит девушка, вздохнув.

— Мне не хочется что–то идти в город, — говорит юноша

— Да и мне. Не то устала, не то просто жарко…

— Катя…

Девушка молчит.

— Катя, давно хочу с тобой поговорить…

— Зачем это, Виктор? Ты же знаешь, что я давно уже знакома с Олегом и он меня любит.

— Катя, но я уверен, что ты его не любишь. Зачем тогда тебе так нравится, когда мы вместе? Я ведь вижу.

— Это тебе кажется, Виктор. — Девушка подходит и кладет руку ему на голову. — Мне просто хорошо с тобой. Мы ведь просто хорошие друзья; Правда?

— Но ты ведь сама прекрасно знаешь, что это не так, — говорит юноша.

Он встает и обнимает девушку за плечи. Девушка не отстраняется, она просто стоит, опустив голову и глубоко дыша.

В это время раздаются аплодисменты. На задних рядах сидят несколько человек. Пожилая женщина с мощными открытыми руками и с огромным деревянным браслетом, похожим на хомут. Мальчик в майке, в трусах и со стаканчиком фруктового мороженого. Три моряка в белых форменках и с гитарой. Старый толстый низенький мужчина с толстым носом, с толстыми ушами, в белом расстегнутом пиджаке, под которым виднеется волосатая толстая грудь. Все громко хлопают. А мужчина одобрительно улыбается. Тоже хлопает, потом поднимает руку и повелительно произносит:

— Отлично! Отлично, дети мои! Повторите–ка еще эту сцену. Я как зритель кое–что вам подскажу. Не вставайте спиной…

Юноша и девушка мгновенно краснеют и бросаются со сцены. Они убегают в глубину парка, держась на бегу за руки.

В центре города строят дом. Рабочие стоят на площадках и ловят руками тяжелые белые плиты, которые с неба опускает к ним монтажный кран.

По городу идут иностранцы. Они несут цветы. Один из них останавливает на мостовой девушку и подает ей большую белую розу. Девушка берет розу, улыбается иностранцу и слегка кивает ему головой в знак приветствия.

— Передайте ему, — сказала девушка переводчику, — что я очень хотела бы отблагодарить его таким же образом, но у меня под рукой нет цветов.

Иностранец выслушивает переводчика и что–то говорит ему.

— Он думает, что это не страшно. В знак благодарности вы можете показать ему самое что ни на есть прекрасное в вашем городе, — сообщает переводчик.

— Пойдемте, — говорит девушка и ведет иностранца к дому, которые строят рабочие.

Все поднимаются на площадку, где ставят стены. Посреди площадки стоит молодой рабочий и, подняв руку и поводя ею в воздухе, командует крановщику.

— Вот, — говорит девушка и подходит к рабочему.

— Кто это? — спрашивает иностранец через переводчика.