Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2

Забелина. Я тоже Михайловна. Лидия Михайловна. Я все знаю, Александр Михайлович.

Рыбаков. Зато я ничего не знаю.

Маша. Мама, я умоляю тебя, ничего не говори!

Забелина. Я ничего не скажу. Вам, молодой человек, давно пора явиться к нам.

Рыбаков. Меня не приглашали.

Забелина. Я этого не знаю. Самому следовало настоять и давным-давно представиться у нас в доме. (Маше). Антон Иванович видел тебя с Александром Михайловичем и знает, что ты здесь бываешь.

Маша. Не может этого быть…

Забелина. А откуда же я узнала, что ты здесь?

Маша. Боже мой! Что же он сказал?

Забелина. Нам, Машенька, надо торопиться домой. Я тебе по дороге скажу, на чем он настаивает. А вас, молодой человек, мы приглашаем быть у нас в субботу, часов в семь вечера. (Еще раз осмотрелась.) Комната хорошая, но как вы ее запустили! Плохо живете! До свидания! Маша, пойдем.

Рыбаков. Мария Антоновна, что же делать?

Маша. Делайте что хотите.

Забелинаи Машауходят.

Рыбаков. Никогда так не уставал. Вот что значит полюбить девушку из другого класса. Эх, когда оно будет, бесклассовое общество!

Лес. На опушке у озера. Охотничий шалаш. Начало весны. Ночь, перед рассветом. У входа в шалаш висит фонарь. Рядом на огне греется вода в чайнике. У огня возится крестьянин-егерь Чуднов. Опираясь на старинное ружье, стоит деревенский звонарь Казанок.

Чуднов. Зорька, матушка, выдайся для нас погожей. Господи, я тебе помолюсь. Ей-богу, помолюсь.

Казанок. Чуднов, на заре будет туман. У меня приметы безоблыжные [22] Безоблыжный — безобманный, верный, истинный. .

Чуднов. А небо чистое, погода ясная… Откуда этот туман берется, не пойму. Опять у нас с товарищем Лениным охота не получится. Казанок. Не получится. Помнишь, зимой, когда Ильич приехал охотиться на лису, тогда из-за вьюги тоже охота не вышла. Мы тогда с ним в лес на лыжах пошли. Вовек не забуду тех разговоров в лесу.

Чуднов. Я за свою жизнь перевидел множество всяких людей, ко мне, брат, знаменитые личности на охоту ездили, а отчего Ленин их всех превышает — не знаю.

Казанок. Простой он…

Чуднов. «Простой»… И простых мы видели! То, да не то.

Казанок. Который теперь час? Должно, пятый?

Чуднов. Пятый. Ну, Казанок, ты посматривай, а я погляжу, где Владимир Ильич. Посматривай. ( Уходит.)

Казанок. Не маленький, знаю.

Слышна песня, затем появляется Рыбаков.

Кто там?

Рыбаков. Свои.

Казанок. Нет, не свои.

Рыбаков. Говорю, свои — значит, свои.

Казанок. Стой!

Рыбаков. Стою.

Казанок. Ты не наш.

Рыбаков. А чей?

Казанок. Чужой.

Рыбаков. Старик, ты пушку отверни, может быть, она стреляет.

Казанок. Стреляет.

Рыбаков. Зачем же ты мне в котелок целишься?

Казанок. Кто ты такой?

Рыбаков. Главным образом человек.

Казанок. Откуда явился?

Рыбаков. Из Москвы.

Казанок. Ты арестованный.

Рыбаков. А дальше что?

Казанок. Руки вверх!

Появляется Чуднов.

Чуднов. Это свой… товарищ Рыбаков. Эй, да как же это ты опростоволосился, Казанок? Он же военный моряк, с Ильичем приехал…

Рыбаков. Мы с шофером около машины возились…

Чуднов. А ты его под арест…

Рыбаков. Более того, у меня маузер, а у него простой бердан. Но часовой есть часовой, к тому же не из пугливых.

Казанок. Свой так свой. Мое дело узнать. Ты не обижайся.

Рыбаков. А я на тебя не обижаюсь.

Казанок. Не обижаешься, а фыркал на меня.

Рыбаков. Как же не фыркать, если ты за грудки хватаешь.

Казанок. Такое дело. За что схватил, за то и держи. Я сейчас часовой, человек казенный. Прощевайте. Я в обход пошел, а вы тут посматривайте… (Уходит.)

Рыбаков. А где Ильич?

Чуднов. На озеро ушел.

Рыбаков. Один?

Чуднов. Не беспокойся, мы кругом охрану выставили. Садись. Сейчас чай поспеет. Только у меня заварка из морковки, чем она воняет — не поймешь. Эх ты, времечко, ничего нет: ни чаю, ни сахару, ни керосину.

Рыбаков. Чего жалуешься? Разве я не знаю?

Чуднов. Рыбаков, в Москве у вас ничего такого не случилось?

Рыбаков. Чего — такого?

Чуднов. Особенного чего-нибудь…

Рыбаков. Не знаю. По-моему, ничего особенного не случилось. А почему ты спрашиваешь?

Чуднов. Так… (Подумав.) Что-то товарищ Ленин приехал задумчивый… Пришли мы с ним сюда — молчит. Я фонарь засветил, он с патронами повозился и бросил. Встал, прошелся, а потом сказал: «Я на озеро пойду, вы меня не ищите. Я сам вас кликну» — и ушел. Я ведь понимаю, когда он задумчивый.

Рыбаков. Не знаю… Он всю дорогу рассказывал нам про деревню, про Россию. Ничего такого, сказать по правде, я никогда не слыхал.

Чуднов. А много ли ты на свете живешь?

Рыбаков. Все-таки двадцать шесть лет. Ты не смейся, отец. Я ведь воевал, от Орла до Кавказа Россию прошел! Отчего же Ильич задумчивый? Ты пойди туда, к озеру, и осторожно намекни ему — чай, мол, готов.

Чуднов. А по-моему, не надо.

Рыбаков. А по-моему, надо. Он забыл — и без чаю останется. Продрогнет. Приехали мы рано.

Чуднов. Нá ложку. Помешай чай, чтобы морковка в нем распространилась, а я, пожалуй, пойду. (Уходит.)

Рыбаков (напевает какую-то песню, потом про себя припоминает стихи). «Русалка на ветвях сидит; там на неведомых дорожках…» [23] «Русалки на ветвях сидят…» — строки из поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». . О чем сейчас думает Ильич? Зачем я послал егеря? Не надо было посылать! Конечно, не надо… (Тихо зовет.) Чуднов, Чуднов! А если недаром он всю дорогу рисовал нам Россию. «И на неведомых дорожках следы невиданных зверей. Избушка там…». Чай из морковки — одно недомыслие.

Возвращается Чуднов.

Звал?

Чуднов. Ежели тебе надо, иди зови сам. Я не решился. Я издалека его увидел. Сидит он там на чем-то, на пне ли, на камне ли, — не пойму, облокотился, на тот берег смотрит… Может быть, в эту минуту он планы какие составляет, а мы, дураки, этого не понимаем и тащим его чай пить.

Рыбаков. Хорошо. Давай ждать.

Слышатся паровозные гудки.

Паровоз надрывается.

Чуднов. Проголодался.