Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2

Дятлов. Не верю.

Гвоздилин. Чему?

Дятлов. Что тихо-мирно.

Гвоздилин. Один в поле не воин.

Дятлов. Это логично. Но чем жить? Такие, как ты, долго живут. Или, может быть, ларцы в стенках замурованы?

Гвоздилин. Постукай по стенкам.

Дятлов. Черт их все обстукает… да и время не то. Ну, до свидания. Будем видеться. Ты все- таки настоящий классовый враг, с тобой интересно поговорить. И сочувствующим не прикидываешься, даже в нэп не идешь.

Гвоздилин. Это верно, Федор, ни ты мне, ни я тебе ничего хорошего в жизни не сделали.

Дятлов. Вот и обменялись комплиментами. (Абдуле). А ты что молчишь?

Абдула. Я не идейный… так себе.

Дятловуходит.

Я тоже пойду, метелку возьму, пора улицу подметать. (Уходит.)

Гвоздилин. Свершилось предсказание ихнего «Интернационала». Дятлов — все, я — ничто. И стоит государство… Советы… Небылица, кошмар, но стоит.

Возвращается Абдула.

Абдула. Кажется, говоришь что?

Гвоздилин. Я говорю: ты улицу метешь, на площади постовой ходит, фонари с рассветом гаснут… Порядок, устойчивость. Прочность.

Абдула. Народ говорит что? Народ говорит: крепка Советская власть. А что? Правду говорит.

Затемнение

Где-то вдали вверху господствуют мартеновские печи, а здесь просторное и несколько приукрашенное помещение красного уголка. Старина. Помимо плакатов двадцатых годов и лозунгов висит большая картина крайне левой живописи, изображающая рабочего. Кузьмичи Пронярасстилают ковер-дорожку толстого красного сукна.

Кузьмич (обеспокоен и сердит) . Тяни, Проня! Сказано было, что они к одиннадцати утра прибудут, а я с тобой и до двенадцати не управлюсь.

Проня (мирно) . Махина какая этот ковер — ахнешь! Архиереям да разве что царям стелили такие богатства при старом мире.

Кузьмич (нервничает, упрашивает) . Торопись же ты, Прошка, милый. Я весь в мыле, а он тары-бары разводит. Цари… архиереи… Ты их видал?

Проня (рад) . Ну еще бы. Я в детстве был мальчик набожный, дрессированный, на клиросе воспевал: «Подай, господи, тебе, господи».

Кузьмич. Я говорю, царей видал?

Проня. Царей не приходилось. Сожалею. Никогда теперь не увидишь. Ну, смотри, Кузьмич, ровно-гладко идет, мое почтение!

Кузьмич. Наше счастье — управились, и еще время есть. (Огляделся.) А ведь важно это придумал Дермидонт Сухожилов. Он знает…

Проня. Что он знает! Ничего он не знает. Старый Дурак.

Кузьмич. Вот оно и пригодилось… «дурак»… Как же! Эти дураки заводское дело в России на ноги поставили. Одно слово — мастера.

Проня (в ужасе) . Замолкни, Кузьмич, клянусь богом, он… Сам! Бородка… в кепке. Ленин! Вижу. Спешит сюда.

Кузьмич (огорчен до слез) . И никто не встречает… а мы дорогу убирали, радовались. Все волнение — зря!

Входит Дятлов.

Дятлов (в изумлении и гневе) . Кто придумал? Кто научил? Кто допер до этого безобразия?

Кузьмичс Пронеймнутся.

Дятлов. Вы ковер стелили?

Проня. Мы.

Дятлов. Для кого вы его стелили?

Проня. Мы не знаем… Мы чернорабочие.

Дятлов. Где Ипполит?

Проня. Какой Ипполит?

Дятлов. Ипполит — Инженер Сестрорецкий… Найдите.

Проня (рад) . Сестрорецкий… ну как же, знаем… при входе он. Минутой. (Убегает.)

Дятлов. Чего стоишь? Убирай!

Кузьмич(хитровато). Э-э, не-ет. Один с ним не управишься.

Дятлов. А я на что?! Помогу. Давай-ка.

Кузьмич. Не советовал бы…

Дятлов. Почему это?

Кузьмич. Боюсь, все равно увидит. Что ковер стелили — один раз дураки. А что при нем же убирать будем — дураки дважды. Давай, как желаешь.

Входит Ипполит, за ним — Проня.

Дятлов. Ипполит, ты понимаешь, какая петрушка?

Ипполит (несколько отсутствующе) . Глупо, но факт.

Дятлов (рассердился. Проне) . Ты, смышленый, ну-ка скажи, кто этот ковер вам удружил?

Проня (Кузьмичу) . Где же мы его взяли? Кажется, у Сухожилова. Ну да, у Сухожилова.

Дятлов. А кто такой Сухожилов?

Ипполит. Мой лучший мастер. (Зовет.) Дермидонт!

Входит Сухожилов.

Дятлов. Ты, мастер, ковер стелил?

Сухожилов (оценивши ситуацию) . Не я…

Ипполит. Не он.

Сухожилов. Был в цеху разговор, что надо бы… в знак любви и уважения. А вообще, кто же приказал… никто.

Дятлов (досада) . Откуда он взялся, этот ковер, черт его возьми!

Сухожилов. От старого режима остался.

Дятлов. Сам ты от старого режима остался. Это мне ясно как день…

Проня (Кузьмичу) . Остер… бритва.

Кузьмич. Чекист… видно.

Дятлов (продолжает) . Я вашего брата знаю… с таких вот (показал) за шкаликами вам бегал.

Сухожилов. Бегал не мне. На всех не распространяй.

Ипполит. Чушь… но факт остается фактом.

Дятлов. Калякаем… давно бы убрали. Давайте-ка.

Вдали раздаются крики «ура». Кузьмичи Проняубегают, уходит Сухожилов, снимая картуз.

(В смятении.) Идет…

Ипполит. С кем он, а?

Дятлов. Мария Ильинична Ульянова. Младшая сестра. Ответственный секретарь газеты «Правда».

Ипполит. Ах вот оно что… «Правда» про наш завод восторженно писала. Ты читал?

Дятлов (не слышит) . Идет… по ковру идет.

Входят Ленин, Мария Ильинична, множество рабочих.

Ленин (смеясь так, что говорит с паузами) . Маша, ты видишь… думали или нет царские жандармы, когда вели тебя в тюрьму… что ты с этой помпезностью… по ковру!

Мария Ильинична (так же весело) . Володя, но это очень нелепо.

Ленин. Конечно, нелепо. Ужасно нелепо и архиглупо. И все же это — мы! Русь-матушка! Что с нас взять! (Удивленно и с удовольствием.) Дятлов, вы? Здравствуйте, батенька, куда исчезли, почему не показываетесь? Неужели это ваша затея? Смотрите, плохо вам будет. Вот Мария Ильинична возьмет и пропечатает вас в «Правде» с басней Демьяна Бедного, и оскандалитесь во всероссийском масштабе.

Дятлов. Владимир Ильич, как можно, чтобы я… Сам хочу найти виновника.

Ленин. Виновника?.. Да вот они — виновники! По-моему, никто не возражал, значит, все виновники. А кто придумал — любопытно. (Легко.) Кто же?