Лариса Федорова - Чужая любовь

В тот вечер Настя возвращалась с фермы в особенно приподнятом настроении. Борис Иванович намекнул ей, что сегодня после репетиции предстоит им важный разговор. «О чем бы это?» — гадала Настя и сама себе боялась сознаться, что она уже знает, о чем…

Ленка встретила ее у калитки. Лицо у нее было встревоженное и как будто заплаканное.

— Приехал!..

— Кто приехал? — похолодев, спросила Настя.

— Вася Пирожков приехал. Из армии. Совсем.

— Что значит совсем? К кому совсем?

Ленка захлопала ресницами и крепко прижала к груди руки:

— Не знаю. Ой, ничего я не знаю! Сидит в комнате, спрашивает тебя. Ой, что теперь будет, Настенька?

— Подожди, — нахмурилась Настя. — Почему он спрашивает меня? Ведь писала–то ему ты?

— Подписывалась я не так…

— Как это «не так»?.. Значит, моим именем? Да ты с ума сошла!

— Ой, ничего я не знаю! — твердила Ленка. — На меня он даже и не смотрит.

— Умойся! — приказала сестре Настя. — В огороде, что ли, ты возилась?

Она легонько отстранила ее с прохода и, стуча каблуками, стала подниматься на крылечко.

Мать уже поила гостя чаем. На столе, покрытом новой скатертью, сердито пофыркивал самовар, словно выговаривал: «Зачем поставили… Зачем поставили?»

«И в самом деле ни к чему», — подумала Настя.

Гость поднялся ей навстречу. Он сделал это так поспешно, как будто хотел взять под козырек. При его большом росте и застольной тесноте это было не так–то просто.

— Здравствуйте, — сухо поздоровалась Настя.

— Вот приехал… — смущенно улыбаясь, начал гость. — Отслужили с Гошей — и по домам… Я, правда, еще и в Каменке–то как следует не побывал… Дружка обидеть не хотелось — знаете ведь, какой Гоша.

— Знаю, — неопределенно согласилась Настя. — Он все такой же рыжий?

— Что ты, доченька! — сконфузилась перед чужим Анна Петровна. — Говорят, Егор Кузьмич даже отличился по службе.

— Там, наверное, все отличаются, — тем же тоном отозвалась Настя и насмешливо взглянула на гостя.

Он ответил ей недоуменным взглядом. Глаза у него были серые, большие и от густого загара на лице казались совсем светлыми. «И чего она в нем нашла?» — с досадой подумала о сестре Настя.

Скрипнула дверь, и в комнате появилась Ленка. Кажется, она взяла себя в руки. Ей даже шла эта необычная серьезность. Только сейчас Настя заметила, что сестра повзрослела. Уже не болтались по плечам косички, а толстыми жгутами лежали на затылке. Чисто вымытое, разгоревшееся от холодной воды лицо невольно привлекало внимание мягкостью выражения. Его не портили даже веснушки.

«Ничего, разберутся, — спокойно подумала Настя о сестре и о госте. — Ну, посердится на нее малость — экая важность!»

— Вы меня извините, — сказала она гостю, — мне в клуб пора.

— Если разрешите, — с готовностью поднялся он из–за стола, — я провожу.

Неизвестно, что бы ответила ему на это Настя, но в это время звякнула калитка. Кто–то высокий мелькнул под окнами, резво взбежал на крылечко и приятным тенорком попросил разрешения войти.

— Да, да! — крикнула Настя. — Вот кстати!

Гость насторожился, и Ленка, заметив это, грустно сказала:

— Это зоотехник наш, Борис Иванович.

Еще во дворе она решила, что будет вести себя с Васей Пирожковым, как на суде. Расскажет ему все, как было, и попросит прощения. В данном случае и Борис Иванович был по ее делу как бы свидетелем…

— Мы вас ждем, Настя, — тоном упрека сказал зоотехник. — Впрочем, у вас, кажется, гости?

В голосе его скользнули ревнивые нотки. Вася Пирожков поклонился ему тоже более чем сдержанно. Ему показалось, что слишком черны у зоотехника брови, слишком яркий для деревни галстук и что зря он форсит здесь на своих каучуковых подошвах…

— Гости это не мои, Борис Иванович. Это к Лене приехал земляк наш. Познакомьтесь, пожалуйста.

Вася Пирожков привстал не столько из желания познакомиться, сколько от удивления. А Настя, как ни в чем не бывало, ходила по комнате и, застегивая на себе жакетик, приговаривала:

— Сейчас я, Борис Иванович, сию минуточку…

Потом кивнула гостю и, поманив мать за собою, вышла вместе с зоотехником.

Теперь в комнате остались только гость да Ленка. Весь вечер она ждала и боялась этой минуты. Что сказать ему хотя бы для начала? А может, сразу — как с купальной вышки?

— Тут недоразумение одно получилось, — начала она дрожащим голосом. — С письмами неувязка…

— С письмами? Какая? Настя тебе их показывала?

От его робости и следа не осталось. Он стоял перед Ленкой — подобранный, строгий, с неумолимыми светлыми глазами, от которых ничего не укроешь.

— Так, значит, неувязка? Это бывает. Особенно у красивых девушек.

— Да что это вы? — шептала Ленка. — Не разобравшись–то…

Она заставила себя посмотреть ему прямо в лицо. Сейчас она скажет, сейчас она все скажет… Румянец захлестывал ей уже шею. Карие глаза медленно наполнялись слезами. Она попыталась смахнуть их ресницами, наконец просто прикрыть ладонью… Но поздно: он заметил.

— Ты что? — спросил он строго. — О чем ты плачешь?

Ленка отняла от глаз ладонь и, не узнавая свой голос, сказала:

— Настя здесь ни в чем не виновата. Писала вам я. Сначала пошутить хотела, а потом иначе вышло.

Она опустилась на табуретку и, уронив голову на стол, заплакала. Черная бретелька юбки — единственный признак того, что Ленка не чужда моды, — соскользнула с плеча на локоть. Выбившись из–под шпилек, рассыпались косы… Растерянный Вася Пирожков бестолково топтался на месте. Вот тебе и Настя!

— Н‑да… — протянул он наконец. — Обстановочка…

В комнате стало тихо. Далеко, на другом конце деревни, пели озорную частушку:

Гость разыскал свою фуражку, но уходить все еще медлил. Неудобно оставить девушку в слезах. Придет мать, станет расспрашивать, кто ее обидел. Черт знает, что такое! И письма забрать надо.

Он подошел к столу и, глядя на толстые косы, лежащие теперь на скатерти, сказал:

— Послушай, Лена… Зря ты это так расстраиваешься… Честное слово…

Ленка притихла, но головы так и не подняла.

— А письма ты все–таки верни…

Она ничего не ответила, только насухо вытерла глаза и, поднявшись с табуретки, в раздумье остановилась посреди комнаты. И тогда Вася вспомнил, что знает, где лежат его письма. Она сама писала ему об этом: «Я кладу их под подушку, чтобы чаще видеть тебя во сне».