Варткес Тевекелян - Романы. Рассказы

— Вы знай английский язык?

— Нет, — сухо ответил Сердюк.

— Тогда будем говорить на русский язык. Итак, вы знай, что совершил большой преступлений?

— Какое?

— Четыре дня назад ночью ехал на большой скорости и тяжело ранил солдат его величества королевы Англии.

— Я только пассажир, за рулем не сидел и ни за что не отвечаю. К тому же никакого несчастного случая не было. Я уверен, что вы об этом хорошо знаете.

— Солдат попал под колес ваш автомобиль, сильно, очень сильно ранен и сейчас лежать госпиталь.

— Вы можете утверждать что угодно, повторяю, все это не имеет ко мне никакого отношения — за всякую аварию отвечает шофер, сидящий за рулем.

— По нашим законам отвечает пассажир тоже.

— Я не английский подданный и вашим законам подчиняться не собираюсь.

Майор долго и пристально смотрел на него, потом протянул пачку сигарет.

— Вы не желайт покурить?

— С удовольствием. — Сердюк достал из пачки сигарету, зажег и затянулся. Он три дня не курил, и сейчас у него слегка закружилась голова. — Кстати, у меня отняли сигареты и почему-то не вернули до сих пор. Прошу вас приказать, чтобы вернули мои сигареты, и если собираетесь держать меня еще, то снабдили бы книгами на русском или украинском языке.

— Ну, господин Сердюк, не забывайт, что здесь не курорт. — Майор хитровато улыбнулся.

— Не осужденного человека никто не имеет права лишать курева и книг, — хмуро ответил Сердюк.

— Итак, вы не признавать вину?

— Нет.

— Тогда мы отправлять вас город Мюнхен на военный суд, и вы получать не меньше десяти лег каторга.

— Вы, господин майор, не пугайте меня, я стреляный воробей, войну прошел. Никуда вы меня не отправите и никакой суд не может осудить невинного человека.

— На сегодня наша беседа хватит. — Майор позвонил и приказал вошедшему солдату увести арестованного.

— А сигареты и книги вы дадите мне? — спросил Сердюк, вставая.

— Русский книг у нас нет. Вы можете брать три сигареты. — Майор протянул пачку Сердюку.

Владимир Терентьевич вынул из пачки три сигареты и положил их в верхний карман пиджака.

— Между прочим, Берлин большой город. Здесь много библиотек и при желании можно достать книги на любом языке, — сказал он и вышел из кабинета.

Утром опять повели на допрос. Майор, свежий, чисто выбритый, пахнущий одеколоном, прохаживался по кабинету, держа во рту сигарету. Он улыбнулся Владимиру Терентьевичу как старому знакомому, предложил сесть, а сам продолжал ходить.

— Вы желает получить свобода? — спросил он, встав рядом с Сердюком.

— Конечно!

— Тогда вы надо подписать маленький бумаг, и можете ехать в свободный мир, получать хорошая работа, много денег, пить вино и иметь красивых женщин.

— Какую еще бумагу? — насторожился Сердюк.

— Очень маленький. — Майор достал со стола бумагу, отпечатанную на пишущей машинке. — Здесь написан на английский, я буду переводить на русский язык, потом вы подписать, — сказал он и начал читать текст, видимо заранее переведенный на правильный русский язык: — «Прошу командование английской зоны Берлина предоставить мне, Сердюку Владимиру Терентьевичу, гражданину СССР, политическое убежище. Мое решение остаться в свободном мире объясняется несогласием с той политикой, которую проводит Россия в отношении моей родины — Украины».

— Вы что, в своем уме, предлагаете мне подписать такую мерзость? Разве я для этого воевал четыре года с нашим общим врагом, чтобы стать изменником родины? Нет, господин майор, этому не бывать.

— Ваш патриа Украина есть колония Россия. — Майор зажег новую сигарету.

— Вы, англичане, привыкли опираться на грубую силу, для вас колонии — это все, поэтому вам трудно понять свободный союз между народами.

— Вы, господин Сердюк, хорошо подумать, что ожидает вас дома? Побывав у нас, вы потерять доверие и получать много лет лагеря. У нас же свобода, хорошая жизнь, а там мороз, много снега и мало еда.

— Даже если бы так, я предпочел бы лагерь у себя сытной жизни в вашем свободном раю. Вы лучше освободите меня, все равно ничего от меня не дождетесь…

Майор сел на свое место за столом, достал и положил перед собой стопку бумаг, отвинтил автоматическую ручку и приготовился писать.

— Вы можете сказать, с какой цели приехать в Западный Берлин? — спросил он вдруг.

— Разве это воспрещается?

— Вы будете отвечать мой вопрос. Итак, зачем вы приехал в английскую зону Западный Берлин?

— Прогуляться, посмотреть, как живут люди.

— Неправда, вы есть советский разведчик и приехал сюда для шпионаж, — отчеканил майор. — Вы будете отвечать перед военный суд, как шпион, и за раненый английский солдат.

— Еще что выдумаете? — Сердюк зло посмотрел на следователя. — Никакой я не разведчик и никогда им не был. Сочиняете всякие небылицы, чтобы утопить невинного человека, а еще кичитесь своей культурой, свободой личности. Неужели родина Шекспира и Диккенса дошла до такой жизни?

— Вы сейчас ошень… как это слово? — Майор задумался. — Возбужден! — радостно воскликнул он наконец. — Вам надо покой, стакан хороший вино, сигарет и большой сон. Я совсем не желайт ссориться с вами, хочу быть друзья. Будем говорить другой раз.

Отношение к Сердюку заметно изменилось. К завтраку, например, подали кусок мяса с жареным картофелем, бокал джина и пять штук сигарет. Сердюк приписал такую щедрость воскресному дню, полагая, что у англичан, видимо, принято так потчевать арестантов по воскресеньям. Однако не прошло и получаса, как снова открылось окошко, и на этот раз солдат протянул ему две объемистые книжки и пачку сигарет, отнятых у него во время обыска. Сердюк радостно схватил книги, сел на табуретку и стал их перелистывать. Первая книга оказалась библией на английском языке. Вторая — альбом полупорнографической графики. Отложив книги, Владимир Терентьевич громко выругался: «Вот мерзавцы, издеваются над человеком».

В понедельник, во время очередного допроса, майор вел себя с Сердюком необыкновенно приветливо. Он сперва осведомился о его самочувствии, потом стал рассыпаться в любезностях, говоря о том, что господин Сердюк очень ему симпатичен и он искренне сожалеет о том, что служебные обязанности заставляют его вести допрос, вместо того чтобы приятно побеседовать с таким культурным человеком, а еще лучше вместе повеселиться. Ларчик открылся очень просто, когда майор сказал:

— Почему нам не провести с вами немного веселый вечер?

— Что вы, господин майор, какое тут веселье в моем положении?

— О-о, это ничего. Мы просить парикмахер немного побрить, а вечером я вас вызывать, солдат отпустить и вместе хороший ночной клуб. Вы согласен?

— Раз вы так настаиваете, можно и повеселиться. Только учтите, у меня нет западногерманских марок.