Алексей Кожевников - Путь в счастливую страну

Погибнет он, сдадут в ГПУ — и закачается там надолго. Поскреб ключ в двери и человек ушел. Сингапур выпрыгнул из ящика, сел на ступеньки вагона и прикрыл за собой дверь. Приближалась зеленокрышая станция. На платформе стоял начальник в красноверхой фуражке. Сингапур соскочил на довольно большом ходу, споткнулся, упал и зашиб колено. Поезд прошел мимо. Сингапур бегом за ним, перебежал пути, что бы вспрыгнуть с противоположенной от станции стороны. Догнал он поезд уже в движении, догнал второй и третий вагон, тогда и поезд и Сингапур уже сравнялись. Сингапур дал толчок ногам — выбросил вперед руки. Был момент, когда он не мог схватить руками железного прута, руки могли сорваться, и тогда упал бы на рельсы под колеса или был бы отброшен вагоном в сторону на шпалы, но руки схватили и не сорвались.

Поезд рванул Сингапура и тело его долго летело вместе с вагоном, распластанное, как флаг. Руки судорожно согнулись, ноги нашли ступеньку и тут же, не ожидая ни минуты, Сингапур поднялся на крышу и прижался к ней.

Кондуктор заднего вагона видел, как бежал Сингапур за поездом, ему показалось, что парень ему знаком. Ловил он его в Перми и видел ночью на станции. Кондуктор осмотрел площадки и ступеньки по всему составу, не нашел зайца и решил, что он сорвался, а мысль, что заяц уже ехал целую ночь и, застряла и злила — как это можно на скором поезде проехать зайцем пятьсот верст.

Взошло солнце, нагрело крышу и Сингапурову спину. Он отдыхал и не прочь был бы заснуть, но потряхивало сильно и можно было скатиться на землю, а главное впереди мелькнула станционная водокачка.

Опять надо придумывать, как провести кондукторов. Сингапур не хотел было слезать с крыши, но его издалека заметила станционная служба, закричали, замахали, побежали ловить. Сингапур повис на лестнице меж вагонов, выбрал, где песок потолще и нет голых шпал, прыгнул. Заболело внутри, будто все перевернулось там. Застонал он, схватился за грудь и побежал к составам на путях.

Сингапур был голоден, обессилен, разбился. Но все же решил еще проехать один перегон. Когда тронулся поезд, он выскочил из–за вагонов, погнался за ним, но на всех площадках у всех дверей стояли кондуктора. Они грозили ему. Сигапур остановился, последний кондуктор крикнул:

— Откуда едешь?

— С Перми, — ответил Сингапур.

— Сво… — конец унес поезд, заглушил колесам, но поднятый кулак долго грозил с площадки последнего вагона.

Сингапур огляделся, кругом лес, и в нем станция, при ней несколько служебных домиков. Ни сел, ни деревень вблизи. Пошел на станцию, начальник бросил сердитый взгляд на него. На платформе было много мужиков, баб, подростков. Смеялись они над Сингапуром, говорили на плохом русском языке. Позднее узнал он, что это вотяки. Повстречавшийся рыжий кондуктор спросил:

— Не удалось, откуда ехал?

— С Перми…

— С Перми, ловко. А в ГПУ тебя бы следовало.

— Нечего с меня вашему ГПУ взять, — и Сингапур рассмеялся, и ему стало весело, что у него нечего отнять.

Сидел Сингапур на скамейке, отдыхал, подошел с рыжим кондуктором агент.

— Этот с Перми на скором приехал.

— Ну, ты дальше поедешь?

— Хорошо примете, здесь останусь…

— Да мы тебя постараемся принять, попридержать такого приятного гостя. Тягой занимаешься?

— Искусство имею…

— Искусство… и по тяге есть искусники, спецы. Знай — сидеть у меня тихо, если хочешь цел остаться, — пригрозил агент и ушел.

Сингапур знал много разных искусств. Умел великолепно выпрашивать, играть в карты, знал и тягу, но самым любимым у него искусством было пение с тремя ножами. На этой заброшенной станции просить было не у кого, вотяки — они пилили дрова тресту Северолес, и сами были полунищими. Красть тоже было не у кого, и здесь первая же кража была бы замечена и приписана ему. Сингапур не думал красть, он боялся, кто другой не сделал этого. Он решил заняться пением. Голос был с ним, песни он помнил, но не было ножей, их он продал в Перми во время голода. Сингапур решил заменить ножи камнями, взял три величиной по яйцу, вышел на платформу и запел:

В Петрограде за Нарвской заставой,

От почтамта версте на седьмой,

Есть обрытый глубокой канавою,

Всем рабочим завод дорогой.

Булыжники Сингапур покидывал вверх, они падали, он их ловил на лету и опять подкидывал. Вокруг него стали собираться пильщики дров, пришел рыжий кондуктор т похвалил:

— Ишь, какой соловей…

Вышел буфетчик, агент, начальник станции выглянул в окошко конторы, сбежались ребятишки.

Сингапур видел, что и здесь есть беспризорники. Они с удивлением смотрели на ловкого певца, им еще не была известна вся наука беспризорной жизни, были они жалкие попрошайки и мелкие воришки. Сингапур кончил. Буфетчик — солдат–инвалид сказал:

— Видал я, так ножи подбрасывают.

— И я умею, давайте ножи.

Совали Сингапуру ножи всех сортов, он вернул все складни и выбрал один столовый нож, один финский.

— Давай еще один, у кого есть?

— принеси из буфета, — зашумела толпа.

Буфетчик принес длинный сверкающий нож. Сингапур раздвинул толпу, снял шляпу, попробовал ножи и запел.

Эх, лавки бакалейные,

Торговцы все лилейные,

Ну, как у вас торговые дела?

Ножи летали сверкающими перьями, казалось, вот они ударят в грудь, в лицо Сингапура, а он быстрым движением ловил их и подкидывал вверх.

Пел с усмешкой:

Налоги подоходные,

Квартиры, чай, холодные.

Зачем вас только мама родила?!

Сингапур вытер ладонью пот.

— Пой еще, пой! — шумела толпа.

— Может кто пожертвует, кладите в шляпу, — сказал Сингапур.

Бросили несколько медяков.

— Хлеб можно, все, — прибавил певец.

Бабы полезли в узлы и пожертвовали по большому куску.

Ничего не дали кондуктор, агент и начальник станции, они считали, что на своей станции могут бесплатно пользоваться всеми удовольствиями.

Сингапур решил удивить их, а потом и взять плату.

Он все громче пел, ножи подкидывал выше, и они горели над головами сталью, как падающие радуги. Сингапур решил показать все красоты своего искусства, он так кидал ножи так, что встречаясь — один при падении, а другой при взлете они касались своими лезвиями и звенели. Сначала они звенели тихо, потом все громче и под конец с визгом, как струны, которые рвутся.

Сингапур пошел, на ходу пел и играл ножами, толпа отступала перед ним. Показал Сингапур и самый ловкий номер, он кидал нож, крутил его штопором, и тот летел сверкающим волчком. Устал Сингапур, оборвал песню, откинулся назад, ножи упали к его ногам.

Но и за это удовольствие ему ничего не дали не агент, ни начальник. Еще просили спеть, но Сингапур сказал «довольно» пообещался вечером и пошел в буфет отдыхать и закусывать. Буфетчик взял с его только за колбасу, а за чай не взял, подсел он к певцу и предложил:

Читать дальше