Марк Ланской - Опанасовы бриллианты

— С вами из управления милиции говорят, — представился он Миронову. — Извините, что беспокоим вас в неурочное время, но у нас дело чрезвычайной важности. Необходимо ваше разрешение на осмотр брильянтов и прочих драгоценностей в магазине на Петровке. К сожалению, не имею пока права сообщить, с какой целью. Достаточно ли будет для вас письменного отношения нашего управления?

— Достаточно, — ответил директор Ювелирторга. — Когда хотели бы вы осмотреть магазин?

— Чем скорее, тем лучше.

Спустя час Миронов и Хижняк подъехали к магазину. Заметно встревоженный директор, познакомившись с их документами, спросил:

— Может быть, включить полный свет?

— Нет, — ответил Миронов, — обойдемся своим.

Он зажег небольшой, но очень сильный карманный фонарик и, когда директор открыл сейф, попросил эксперта осмотреть брильянты.

Осмотр драгоценностей, длившийся не более пяти минут, вполне удовлетворил Хижняка и Миронова. Майор поблагодарил директора магазина, извинился за причиненное беспокойство и, подписав акт вскрытия сейфа с драгоценностями, вышел вместе с Хижняком из магазина.

— Ну, как?

— В общем-то ничего особенного, но один камешек, прямо надо сказать — редкостный!

— Думаете, что Красовский «клюнет» на него?

— Если он понимает толк в брильянтах — не упустит случая.

— Судя по тому, что нам известно о Красовском, в брильянтах он смыслит, — заметил Миронов, предлагая Хижняку папиросу. — Ну, а вы успели «обработать» этот камень?

— Успел, так же, как и все остальные, хотя мало вероятно, что он станет приобретать тут и другие брильянты. Они ведь всего в один-два карата.

На следующее утро Миронов с нетерпением ждал звонка от оперативного уполномоченного Курбатова, дежурившего возле ювелирного магазина. Курбатов позвонил спустя четверть часа после того, как открылся магазин.

— Купили уже эту «стекляшку», Михаил Ильич, — доложил он.

— Кто?

— Какой-то иностранец.

— Эрзац?

— Да нет, настоящий вроде.

— Почему так думаете?

— Он говорил в магазине по-французски.

— И только?

— Нет, он вместе с переводчиком сел в дипломатическую машину.

— Спасибо за информацию, — поблагодарил Миронов Курбатова. — Подежурьте, однако, еще немного на всякий случай.

«Неужели этот иностранец опередил Красовского и выхватил у него из-под носа редкий камешек?» — с тревогой подумал Миронов. Весь день размышлял он об этом, и, не получив более никаких донесений от Курбатова, поделился своими сомнениями с подполковником Волковым. Василий Андреевич спросил:

— Когда был куплен этот брильянт?

— Почти тотчас же после открытия магазина.

— Значит, кто-то заранее знал об этом брильянте и специально пришел к открытию магазина, опасаясь, чтобы его не опередили. А ведь именно вчера вечером был в магазине Красовский. Он видел брильянт и опытным глазом сразу же оценил его. Следовательно, нет ничего удивительного, что утром явился за ним его «иностранец».

— Ты считаешь, значит, что иностранец липовый?

— Вне всяких сомнений, — убежденно заявил Василий Андреевич, — более того, скажу: этот брильянт, вместе с другими драгоценностями Красовского, может быть, уже путешествует за пределами Москвы.

— Не говори загадками, — хмуро заметил Миронов, полагавший, что Василий Андреевич шутит.

— А ты не перебивай и слушай внимательно, — недовольно махнул рукой Волков. — Мне только что сообщили, что с Казанского вокзала свердловским поездом в час дня уехала куда-то дочка Красовского.

— Ты допускаешь, значит, что и Вера посвящена в дела Красовского? — удивился Миронов.

— Этого я как раз не допускаю, — возразил Волков. — Но могла ведь она выполнить поручение отца, не подозревая ни о чем? Просто папа мог попросить ее съездить к родственникам и отвезти туда чемоданчик.

— Очень зыбко все это, — покачал головой Миронов, — однако за неимением других версий попробуем остановиться на этой.

— Да, кончим дискуссию, — заключил Василий Андреевич. — И поскольку ты против моей версии в основном не возражаешь, будем считать, что Красовский, действительно, купив редкостный брильянт, срочно отправил его куда-то вместе с другими своими драгоценностями.

— Что же из этого следует? — спросил Миронов.

— А следует из этого то, что Красовский готовится, видимо, сбежать.

Дачи матери Веры и Александра Красовского находились в Березовской почти рядом, и Вера часто заходила к отцу. Его, правда, редко можно было застать вечерами, так как вместе с Аркадием он предпочитал проводить время в ресторанах или у друзей, Аркадий же вообще больше жил в Москве и приезжал на дачу только под воскресенье. Но сегодня отец и сын, видимо, находились на даче — в окнах горел свет, на плотных занавесках мелькали тени.

Вера открыла дверцу садика. Отец в свое время познакомил ее с хитроумным устройством дверной задвижки. Собака тотчас же выбежала навстречу, приветливо завиляла хвостом. Вера погладила пса и ласково спросила.

— Ну что, Атлант, дома твои хозяева?

Атлант — могучий дог — радостно взвизгнул и солидно пошел к домику.

Вера услышала громкие голоса, доносившиеся из столовой. По раздраженному тону говоривших можно было догадаться, что они ссорятся. Она расслышала всего лишь несколько слов, произнесенных Аркадием:

— Я не могу так больше! Не могу!..

Голос брата был не только громким, но и каким-то истерическим. Вера не любила таких сцен, особенно, когда они происходили между близкими ей людьми, и, решив не заходить пока в дом, ушла вглубь садика, села там на скамейку у забора.

— Я больше не могу, отец! — говорил между тем Аркадий. — Нас обложили, как диких зверей. Каждый наш шаг, каждое слово — под контролем. Я в постоянном нервном напряжении, в ожидании, что вот-вот меня остановят, схватят… Ведь это же черт знает что! Так и свихнуться недолго…

— Неврастеник, паршивый неврастеник, — хмурясь и силясь сдержать раздражение, не громко, но очень зло говорил Красовский-старший. — Истерия и психоз все это, не больше. Лечиться надо.

— Да, может быть, я действительно псих, — не унимался Аркадий. — Но кто меня довел до этого? Кто заставил жить двойной жизнью, изворачиваться, врать? На черта мне твои деньги, которые я должен тратить тайком? Думать все время: не заметил ли кто-нибудь, что у меня лишний костюм или слишком дорогое пальто? И потом, почему ты так уверен, что за нами не следят?

— Зря, видимо, дал я тебе высшее образование, — зло усмехнулся Красовский. — Не пошло оно тебе впрок. Вся твоя истерия — на базе высшего образования, как я вижу. Слишком грамотен стал, а потому от собственной тени шарахаешься.