Юрий Пензин - К Колыме приговоренные

Как относился Бирюк к Коле, никто не знал. Однако по тому, как он ежедневно сопровождал его в школу и из школы, можно было догадаться, что к нему он сильно привязан. Возвращаясь из школы, они заходили в столовую. Обедали неторопливо, как деревенские мужики: горчицу клали не в суп, а мазали на хлеб, сверху посыпали его солью, всё, что брали, не оставляя на столе, съедали, пообедав, аккуратно собирали на поднос посуду, и Коля относил её в посудомойку. После этого Бирюк покупал ему мороженое и яблок. Мороженое Коля съедал в столовой, а яблоки они уносили домой.

Учился Коля не хорошо и не плохо: в выполнении школьных заданий был аккуратным, но любимых предметов не было. Ему было все равно: решать ли задачи по арифметике, писать ли письмо по грамматике. Учительница, знавшая его до смерти матери, понимала, что придёт время и он станет таким, каким был раньше: любознательным и со здоровым к школе интересом. Когда она ушла на пенсию, на её место приняли новую, только что окончившую столичное педучилище. В этом училище её хорошо научили, как давать детям арифметику и грамматику, но не сказали ей, что у каждого из них своя душа и своё сердце, и относиться к каждому надо не как к компьютеру, в который можно заложить любые знания, а как к сложному и неповторимому явлению жизни. Поэтому она считала, что такие свойства, как любознательность и здоровый интерес к школе даются детям от рождения, а не обнаружив их у Коли, она, не долго думая, вызвала в школу Бирюка.

— Товарищ Бирюк, — заявила она ему, — у вашего Коли никакого интереса к школе. Откуда это?

— Я не Бирюк, а Дюба, — поправил он её, не обидевшись.

— Ах, извините! — вспыхнула учительница и, оправившись от смущения, тоном, исключающим всякие возражения, продолжила: — Я думаю, товарищ Дюба, отсутствие интереса к школе у Коли идет от лени и неумения по-настоящему трудиться. — И, вскинув на него в позолоченной оправе очки, видимо уже для порядка спросила: — Или у вас другое мнение?

Хотя Бирюк никаких педучилищ не кончал, мнение у него было другое. Он понимал: чтобы пробудить у Коли интерес к школе, надо сначала пробудить у него интерес к жизни. Понимая, что словами тут ничего не сделаешь, он взялся за дело.

Первое, что сделал Бирюк, он перестал стрелять ворон. «И правильно», — согласился с ним Коля, и с тех пор еду для своей Доры они брали в столовой из отходов. Потом Бирюк стал водить Колю в лес. Утром они шли на речку и слушали, как всё живое просыпается. Первыми просыпались пташки, похожие на воробьев. С первыми лучами солнца они уже порхали в кустах и выклёвывали там букашек. Потом начинали отбивать свои трели дятлы. Разбуженные этим бурундуки вскакивали на ветки стланика и, протерев глаза, начинали грызть орешки. Последними просыпались вороны. Лениво открыв глаза, они долго и подозрительно осматривали, что их окружает, а потом, тяжело взмахнув крыльями, куда-то улетали. Ходили Бирюк с Колей в лес и вечером. Там они разжигали костёр, кипятили чай и ужинали тем, что брали с собой. Иногда они оставались в лесу и на ночь. Коле нравилось наблюдать, как на небо из-за лесу выплывает луна. Ему казалось, что и на ней есть и пташки, похожие на воробьев, и дятлы, и бурундуки, только они во много раз меньше, чем на земле. Представить, что там живут и вороны, он не мог. Вскоре он так привязался к лесу, что возвращаться домой ему уже не хотелось.

— Давай жить в лесу, — предложил он однажды Бирюку.

— В лесу хорошо, — ответил ему Бирюк, — только люди там не живут.

— Почему? — не понял Коля.

— Не знаю, — признался Бирюк, а, рассмеявшись, добавил: — Наверное, боятся — медведи задерут.

— Всех не задерут, — заверил Коля и пообещал Бирюку, что когда вырастет, жить он будет только в лесу.

Это Бирюка насторожило. Он понял: лес — хорошо, но отчуждая им Колю от людей, он ничего в своём деле не добьётся. Надо найти ему увлечение и дома. Зная, что дети любят строить, он предложил ему поставить во дворе дома избушку не игрушечную, а настоящую, бревенчатую. Коля охотно согласился и вскоре с увлечением работал и топором, и пилой, как настоящий плотник. После избушки Дюба с Колей решили построили во дворе настоящее колесо обозрения. Начали они с чертежа, и тут Коля понял, что арифметика — это не просто действие с числами, но и предмет, без которого не рассчитаешь ни размера колеса, ни передачи к нему усилий от ручного ворота. Работа закипела, и к середине лета колесо обозрения было готово. При опробовании его Бирюк стал на ворот, а Коля с Дорой сели в одну из четырех кабин. И хотя колесо обозрения было небольшим, не более четырех метров, когда кабина оказалась наверху, у Коли захватило дыхание, а Дора от страха завыла. Покататься на колесе обозрения Бирюк с Колей стали приглашать поселковых ребятишек, а когда были построены качели и для малышей сделана песочница, их двор превратился в весёлый детский аттракцион. Мальчишки катались на колесе обозрения, девочки качались на качелях и играли в куклы в избушке, самые маленькие копались в песочнице, а Бирюк крутил ворот на колесе обозрения.

Прошло лето, и Коля пошел в третий класс. Теперь он уже был другим: на переменах, как и все дети, носился по коридорам, играл в догонялки, дёргал девчонок за косички, после школы на стадионе играл в футбол и запускал в небо бумажных змеев. И учиться он стал лучше. Любимым предметом у него стала арифметика.

По окончании первой четверти учительница собрала родителей на классное собрание. Дойдя в аттестации детей до Коли, она сказала:

— Товарищ Бирюк, а ваш Коля стал другим, у него по арифметике одни пятёрки.

— Я не Бирюк, а Дюба, — поправил он её, как и прежде, не обидевшись.

Вспыхнуть от смущения учительница не успела.

— Какой он Бирюк?! — возмутилась с задней парты женщина. — Бирюки аттракционов для детей не строят. Не Бирюк он, а уважаемый Иван Андреевич.

В классе раздались аплодисменты.

Возвращался Бирюк домой, как на крыльях. Дорогой он заскочил в промтоварный магазин и купил Коле меховую куртку и школьный ранец с блестящими застежками. «Чем мы хуже других!» — думал он.

И всё было бы хорошо, если бы зимой не появился в посёлке Колин отец. Это был хилый с узким, в лопаточку, лицом мужичонка.

— Коля — мой сын, — заявил он Бирюку, — и я его забираю!

— А это не хочешь? — ответил Бирюк и показал ему дулю.

Когда Колин отец пришёл к Бирюку во второй раз. Бирюк его побил и спустил с крыльца. Освидетельствовав побои в больнице, Колин отец подал на Бирюка в суд. Понимая, что на суде ему дадут срок, забрав Колю, Бирюк из посёлка скрылся. Остались от Бирюка с Колей дом с забитыми окнами, колесо обозрения и бревенчатая избушка. Зимой здесь всё в глубоком снегу и стоит мёртвая тишина, летом, когда дуют ветры, колесо обозрения скрипит, в бревенчатой избушке гудят сквозняки, по крыше дома хлопает кусок надорванного толя. Дети сюда не приходят. Их пугает пустой дом с забитыми окнами.