Юрий Васильев - Право на легенду

Пожалуй, только один раз он позволил себе воскресить в памяти весь ужас тех минут. Это было у мыса Кюэль, где в бревенчатом домике погибших охотников он нашел крошечный кричащий сверток. Он не думал тогда, не знал еще, что эта девочка станет его дочерью, но хорошо помнит, что, взяв ее на руки, услышал сухой пулеметный стук, и ему вдруг захотелось закричать на всю тундру — так отчетливо, до галлюцинации, представил себе он смерть Вари.

«Мы ждем тебя живым и здоровым, — сказала она тогда. — Смотри, не подведи нас».

«Я не подвел тебя, Варя. Всю жизнь старался не подвести. Всю долгую жизнь… И в тот страшный день, когда погиб Веня, ты тоже была рядом с нами. Со мной и с Надей…»

Когда появилась Надя, Коля Малков сказал:

— Теперь ты человек семейный, тебе надо строить дом. Это — перво-наперво. Чтобы корень был.

В то веселое и лихое время главным строительным материалом были ящики из-под оборудования — огромные деревянные контейнеры. Была даже целая улица, которая так и называлась — Контейнерная. Но Варг решил строить себе серьезное и надежное жилье, с видом на будущее. И главное — с видом на море. Он выбрал для этого ровную каменистую площадку на крутом уступе берега. Место было неудобное, потому что приходилось карабкаться туда по узкой тропе, зато его дом будет виден далеко с моря.

Он поставил сперва деревянный сруб, но не успел подвести его под крышу, как дом сгорел. Малков, приехавший разделить с ним горе, сказал, что надо строить из камня, благо его здесь завались.

Они стали строить из камня и очень скоро поняли, что работы им хватит лет на двадцать. Тогда Малков пригласил понимающего человека. Человек привез откуда-то двадцать мешков цемента. Они сделали деревянный каркас, залили его бетоном, потом каркас отодрали, и Варг получил во владение безобразную серую коробку с дырками для дверей и окон.

— Это же дот, — сказал Варг. — Что я с ним буду делать?

Малков успокоил его, сказав, что Москва не сразу строилась: надо кликнуть людей, и они помогут.

Но скликать никого не пришлось. Со временем вышло так, что дом Варга, хоть и стоял в неудобном месте, стал пересечением многих дорог. Как это получилось и почему, Варг не сразу понял, но постепенно его дом стали заполнять люди, для которых приехать к Варгу и остановиться у него, переночевать, просто провести вечер за чашкой чая или стаканом вина, стало делом привычным. И председатель колхоза, который приезжал в поселок, прежде всего шел к Варгу, потому что там можно было застать нужного ему охотника или рыбака, главного инженера или знакомого журналиста, которые тоже приходили сюда на огонек, посидеть со старыми друзьями или завести новых. Дом Варга стал на побережье клубом, и сколько раз, возвращаясь из рейса, он еще издали слышал голоса гостящих у него знакомых и незнакомых людей…

И дом тоже как-то незаметно вырос, сделался большим настоящим каменным домом, в котором была «комната Малкова», и «комната про запас», и «большой базар» — это когда у Нади собирались гости, и «морская комната», в которой не было ничего морского, кроме того, что в ней жил сам Варг и никого туда не пускал, потому что все страшно курили, а у него в комнате были кактусы. И висела старая морская карта, нарисованная еще в черкизовские времена Сергеем Кружилиным, прозывавшимся тогда на пиратский манер Джоном Кривое Ухо.

Вот таким был дом Варга. Он стоял на крутом уступе и был виден далеко с моря. И сам Варг, когда подходил к окну в своей «морской комнате», видел и синюю полоску мыса Кюэль, и темные зазубрины Зеленой косы, и отвесные скалы птичьего базара, и тот далекий, едва различимый берег, где стоит избушка Малкова, и совсем уж на горизонте крохотные домики поселка, который они перевезли вместе с Эттугье.

Многое было видно капитану Варгу из окон его дома…

Иногда по вечерам приходил Коля Малков, и в доме сразу становилось тесно — невелик он был ростом и не широк в плечах, но как-то ухитрялся занимать собой все имеющееся пространство.

Был Малков охотником, держал избушку на берегу океана, доводился Наде крестным отцом, потому что в то утро, когда Варг нашел ее в развалившемся домике, Малков как раз обходил участок. Они вместе пеленали и грели ее у огня, поили сгущенкой, думали, что делать дальше, а потом долгие годы Малков часто бывал ей за няньку, за отца, когда Варгу приходилось надолго отлучаться. Надя до пятого класса называла их обоих «папа».

Неожиданный он человек, Коля Малков! Вот он вернулся из тундры, сидит на табуретке, строгает омуля, хитро поглядывает на Варга, хотя уже и так все ясно. Надя опять целый день шастала с ним по участку, проверяя капканы, и сейчас, должно быть, собак кормит. Выносливая девчонка, уже и сам Малков устал, лицо осунулось, а она прибежит, ополоснется под холодным краном — и на танцы. Все-таки Варг ему выговаривает. Дело, конечно, здоровое, но пойми ты, старый огарок, что у нее десятый класс на носу, каждую минуту беречь надо. Не понимаешь? Ангина у нее, гланды увеличены, врачи велят больше дома сидеть. Тоже не понятно?

Малков качает головой. Ему не понятно. Жить надо на воле. Он сказал, что сделает из нее охотника, и сделает, если, конечно, отец не запретит. Ну, если запретит, тогда другое дело.

Тут он хитро улыбается, потому что запретить Наде что-нибудь — себе дороже. А что касается ангины, то мороз ей не страшен, а вот когда капитан берет дочку с собой в рейс и заставляет ее целый день стоять на мостике, да еще в туман, в промозглую погоду, тогда, конечно, ангина себя покажет.

Они откровенно ревновали девочку друг к другу. Надя умело пользовалась этим, извлекая посильную выгоду, и, если бы не была заложена в ней изначала очень здоровая натура, двое храбрых мужчин могли бы сделать из нее существо на редкость вредное…

Красивый он мужик, — Коля Малков. Лет ему неизвестно сколько, лицо темное, длинное, волосы светлые, глаза голубые. Надо ли говорить, что женщины смотрят на него с интересом, тем более что свое появление в поселке он умеет обставить с должным блеском и даже некоторой помпезностью. Упряжка у него — лучшая на побережье; отборные псы, добродушные и работящие, они словно бы подыгрывают своему хозяину, но, едва вступив за черту цивилизации, становятся свирепыми волкодавами, у которых разве что дым из ноздрей не идет. Сам Малков с ног до головы в мехах: песцовый треух небрежно сдвинут набекрень, торбаса из отборного камуса, куртка подбита волком, а у пояса небольшой, изящный, так, на всякий случай, нож в костяной оправе. За спиной у него — немыслимой работы штучный бельгийский браунинг, из которого он, честно говоря, стрелял два или три раза в жизни — для развлечения, а безотказный русский карабин с потертым прикладом лежит на нартах — чтобы не портил вид.