Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Я раньше познакомился с дочерью товарища Станчу, — признался он, помолчав. — В конце весны…

— Красивая девушка, — сказал Томша. И мысли вернули его к недавней поездке с Лией; ее внезапный порыв казался ему теперь еще более необъяснимым. Может, она его действительно любила?

Этого ему уже не было суждено узнать.

Первая остановка состоялась в бригаде Пантелеймона Бырсана. Самосвалы, одни с янтарным виноградом, другие полные черных гроздей, отправлялись к Пояне. Группы сборщиков стояли в ожидании машин, которые должны были отвезти их домой. Было время, когда виноградники пустеют до утра. Убранные уже — словно задремали, освобожденные от бремени гроздей. Нагруженные еще ими кусты оставались в ожидании, прислушиваясь к голосам людей, к гулу машин.

Подошел грузовик, и первая группа у дороги пришла в движение; люди, как ни устали, живо карабкались в кузов машины. Из крамы вышла Анна Флоря и, увидев Будяну и Томшу, остановилась в нерешительности. С того памятного вечера она старалась по мере возможности избегать встреч с Козьмой. Теперь, увидев его с каким-то незнакомцем, сдержанно ответила на его приветствие. И только после того как он представил ей Будяну, Анна наконец улыбнулась:

— Не вы ли автор большой статьи о нашем Максиме Дмитриевиче?

— Я, — ответил Будяну, польщенный тем, что его выступления читают. Ведь после выхода в свет статьи прошло уже немало времени.

— О Максиме Дмитриевиче можно написать и целую книгу, — сразу оживилась Анна, и по ее заблестевшим глазам Томша понял, что, пока Мога будет оставаться в Пояне, у него нет ни малейшей возможности сблизиться с этой женщиной.

Анна простилась с ними и почти бегом бросилась догонять машину, которая ее ждала. В вишневых лучах заката Томше показалось, что на самом деле она убегает от него. И по дороге к отделению Котоману, пытаясь разобраться в хитросплетении событий минувшего дня, Томша подумал: «Я бегу от Моги, Анна — от меня, Будяну — за Могой и заодно за Лией… Жизнь наша, стало быть, непрестанный бег… Одни добираются до финиша, другие — нет. До чего же доберемся мы?»

— Если хочешь встретиться с Могой, вставай немедля!

Николай Будяну с трудом приподнял веки. И увидел, как в легком тумане, Томшу, повязывавшего галстук. С виноградников оба возвратились к полуночи, после чего здесь, в комнатке Томши, проболтали еще около часу. Будяну был в отпуске, а значит мог еще поспать. Но мог ли истинный журналист, даже отпускник, прозевать удобный случай заполучить перспективный материал?

Таким «материалом» для Будяну был Максим Мога.

— Прошу извинения, проводить до конторы не смогу, — сказал Томша, взявшись за дверную ручку. — Во-первых — спешу, ты же знаешь, как оно на уборке, ни минуты покоя. Во-вторых, мне вовсе не хочется попасть на глаза Моге.

Томша вышел, оставив Будяну в постели. «Странное дело, — подумал молодой журналист. — Одних Мога привлекает, других — отталкивает. В чем тут тайна?» Но, валяясь в кровати, никакой тайны не разгадать. Будяну живо соскочил на пол, умылся и несколько минут спустя был уже одет.

День тоже едва продирал глаза. Небо на востоке было цвета того муста, которым их угощал накануне Ион Котоману. Но что взволновало больше всего Будяну, была феерия ночи, изливавшей на мир свои чары в таких, как это, неповторимых местах. Сумеет ли он когда-нибудь в своих выступлениях в газете увековечить такую вот ночь?

В конторе совхоза не было заметно никакого движения. «Слишком рано!» — подумал Будяну. Но дверь была открыта. И встретивший его на пороге дежурный на вопрос, есть ли здесь еще кто-нибудь, ответил с недоумением и упреком:

— Как же не быть, товарищ! Максим Дмитриевич у нас, что ни день, приходит чуть свет!

Максим Мога беседовал с мужчиной лет тридцати — тридцати пяти, который при виде Будяну смерил его коротким взглядом, не проявив, впрочем, особого любопытства.

— Вы знакомы? — спросил Мога, поздоровавшись с Будяну за руку и кивнув в сторону Спеяну — это был именно он. — Ион Спеяну, кандидат сельскохозяйственных наук, виноградарь, научный сотрудник объединения «Виерул». Точнее, бывший сотрудник, он переезжает на работу к нам, в Пояну. А это — всеми уважаемый журналист Николай Будяну, автор хвалебных статей в адрес кое-кого из наших общих знакомых.

— Читал, — произнес Спеяну. — Один день из жизни Максима Моги, председателя колхоза. Здорово написано! Не так ли? — повернулся он к Моге.

«Если бы я не писал о Моге, — подумал Будяну, — остался бы на всю жизнь в безвестности. Вот так! С его помощью я выхожу на яркий свет, тогда как Томша остается в тени — тоже из-за него!»

— Не хочется портить настроение нашему другу, — улыбнулся Мога. — Но я бы все-таки ему посоветовал быть более объективным. Только так он добьется настоящего успеха. Надолго ли приехали?

— Хочу провести у вас отпуск.

— Отлично! Могу предложить тему?

— С удовольствием.

— Может, она покажется вам банальной, неактуальной, — продолжал Мога, воодушевляясь. — Но это лишь на первый взгляд. Речь идет о том, что каждому из нас в жизни приходится многое испытать, пережить падения и взлеты, уверенно продвигаться вперед, но и возвращаться обратно, продолжая, в сущности, все тот же путь, но духовно обогащенным. Звучит довольно туманно, не так ли? — усмехнулся Мога. — Философия — не мое дело, чего там говорить. Постараюсь конкретнее. Мне пришлось когда-то работать здесь, затем я отсюда уехал, чтобы через четверть века возвратиться обратно. Или возьмем товарища Спеяну: он работал агрономом в колхозе, в Стэнкуце, потом уехал, чтобы глубже изучить теорию своего дела, защитил диссертацию и теперь возвращается снова к земле. Еще конкретнее — поступает в наше объединение. — Мога помолчал, посмотрел на Спеяну. — Все верно, не так ли?

Тот ответил лишь кивком: правильно. И Мога продолжал с еще большим подъемом:

— Есть у меня старинный приятель, Драгомир Войку…

— Он теперь здесь работает? — спросил Спеяну.

— Конечно. — И Мога рассказал Будяну историю «возвращения» Войку; по живости его речи, по блеску в глазах было видно, что он ему рад. И вдруг спросил журналиста: — Вы когда-нибудь любили? — На что ответил сам: — Естественно, было бы нелепо, если еще не пришлось… И поклялись после первой неразделенной любви никогда более не поддаваться чувству. Такие клятвы в свое время приносят многие. Но в один прекрасный день все мы снова возвращаемся к любви. Ибо без нее не может быть на земле жизни, земля не родит, и виноградный сок не превращается в вино!

— Возвращение к любви… Это и есть предлагаемая вами тем»? — с любопытством спросил Будяну. — Очень интересно; мне кажется, вы сами должны доверить эти мысли бумаге.