Юрий Рытхэу - Полярный круг

Они плыли долго в открытом море, испытывая лишения и голод, истощаясь от холода и страданий. Иные попадали прямо в иной мир, возносясь сквозь облака в окрестности полярного сияния, в обиталище умерших. Другие высаживались на неведомые земли, где царило вечное тепло, где море никогда не замерзало и ласково плескалось у берегов. Высадившийся на сушу морской охотник долго блуждал по заросшему высоченной травой берегу, среди неведомых растений и деревьев, убегая от преследовавших его диких зверей, пока не натыкался на людей. Но язык чужеземцев был иной, и они не понимали невольного пришельца. Бывало, что они убивали его, а иногда обращали его в бессловесного раба, селя его рядом с собаками.

Бывали среди несчастных и удачливые. Они высаживались в сказочном краю вечного лета и вечного счастья. Их встречала на берегу неземная красавица, которая тут же становилась женой и вела охотника в просторную ярангу, кормила лакомствами… Рождались дети, старел чудом спасшийся охотник, но в сердце у него все равно жила память о покинутом стойбище, о близких и родных… Такой чаще всего умирал от тоски по родине.

Более всего было страшных рассказов о тех, кто, претерпев лишения и голод во льдах, дичал и обращался в тэрыкы-оборотня… Даже если он и высаживался на берег, он уже не мог жить среди людей. Обросший шерстью, озверелый, он бродил вокруг стойбищ, воровал мясо, убивал тех, кто попадался ему на пути… Это самая страшная участь, какая могла постичь унесенного в море охотника.

Думая обо всем этом, Гойгой окончательно потерял сон. Он встал со шкур и отправился на край льдины взглянуть в сторону скрывшегося во мгле берега.

Гойгою показалось, что ветер изменил направление. В эту пору изменчивости природы такое часто бывает. Может быть, там, на берегу, старший брат Кэу умолил богов проявить милость и позволить Гойгою спастись?

Если бы это было так!

А почему нет? Ведь на берегу его ждет Тин-Тин!

Гойгой снял с головы малахай. Спереди, в коротко обстриженной шерсти виднелась полоска замши, окрашенная охрой. На нее Тин-Тин нашила оленьими жилами дырчатый камешек, чтобы вдали Гойгой мог вспомнить ее, сняв с головы малахай. Сами по себе полоска замши и камешек ничего не значили, только то, что они были нашиты Тин-Тин. Но если бы Гойгою надо было расстаться с малахаем, он оторвал бы от него кусочек крашеной кожи с камешком, который для него дороже всего на свете сейчас в этой серой, сырой пустоте, наполненной упругим, живым, враждебным ветром.

Холодный ветер не остудил, но освежил голову, прояснил мысли. Надо гнать от себя мрачные думы, заботиться лишь о том, чтобы выжить и человеком вернуться в родное стойбище.

Гойгой усилием воли вызвал в памяти облик родных яранг…

Гойгой произносил эти слова громко, чтобы они пронзали надвигающийся туман, отгоняли призраки старых легенд. Чем слышнее был странный, пугающий шорох, что слышался позади него и на который он боялся оглянуться, тем громче он пел.

Весенняя пурга часто бывает куда злее зимней. Ураганный ветер так силен, что поднимает отяжелевший, напитанный влагой снег и удар по лицу сгустком ветра и мокрого снега может оставить заметный синяк.

В такой день все живое хоронится, прячется, зарывается в снег, ищет убежище. И человек в такую погоду без крайней нужды не покидает своего жилища, прислушиваясь к скрипу ремней, удерживающих моржовую крышу, к шелесту снега и вою ветра.

Тин-Тин выбралась из яранги и, пряча лицо от ударов мокрого снега, поползла к мясному хранилищу: надо принести моржового мяса и жиру для светильников.

Хранилище было завалено тяжелым мокрым снегом, и Тин-Тин пришлось ногами и руками откапывать лопаточную китовую кость, служившую покрышкой.

В лицо пахнуло подтаявшим жиром и мясом — прошлогодняя моржатина к весне становилась слабой. Тин-Тин вытянула кусок и тщательно прикрыла хранилище лопаточной китовой костью.

Притащив мясо в ярангу, отправилась за снегом для воды. Большое кожаное ведро, сшитое тонким лахтачьим ремнем, наполнилось ветром и потащило Тин-Тин к морскому берегу. Женщина упала на снег, костяным топориком она уцепилась за сугроб и остановилась.

Ветер врывался в легкие и надувал их, сбивая дыхание. Это вызывало надрывный кашель, и слезы выступали на глазах, смешиваясь с тающим снегом, затуманивая и без того ограниченный обзор.

Тин-Тин набила отяжелевшим снегом ведро и почувствовала себя увереннее: теперь ведро держало ее на земле и ветер уже не мог унести легкое тело.

Тин-Тин наладила дыхание, отвернулась от ветра и не спешила возвращаться в ярангу, вслушиваясь в грохот бури.

…Вернулся бы, пусть какой ни есть, лишь бы живой, с твоим голосом, с твоим теплом, ласковым дыханием и плащами, в бездне которых тонешь, будто в теплой воде летних тундровых озер. Каково тебе одному на этом жестоком ветру, среди льдов, сквозь толщу которых чувствуешь бездонную глубину холодной воды, мрак и забвение!

Ветер выл на разные голоса, но в них Тин-Тин различала ответы Гойгоя. Мало было между ними сказано, но сейчас Тин-Тин отчетливо слышала чистую, пересекаемую воздухом речь Гойгоя.

…Из далекой морской дали, от плывущих по воле волн льдин я протягиваю к тебе руки в рваных оленьих рукавицах, так тщательно и заботливо тобой сшитых. Пальцы зябнут, наливаясь тягучим тяжелым холодом, стужа пронизывает тело, и лишь мои мысли в теплых воспоминаниях о твоих нежных прикосновениях.

Тин-Тин насторожилась, подняла лицо к небу, туда, откуда звучал переливчатый голос Гойгоя.

…Слышу, слышу тебя, Гойгой. Если ветер доносит до меня твой голос, значит, ты жив. Как радостно, что грудь твоя полна живого дыхания, горячая кровь бьется в твоих жилах, живые глаза смотрят на не видимый тобой берег, где я тебя жду… Знай, я тебя жду и буду ждать, пока ты въяве не появишься передо мной. Знай, что никогда не усомнюсь в тебе, не предам тебя мыслью о твоей гибели. Разве может умереть то, что есть между нами, то, что родилось от прикосновения наших тел?

…Как полон значительности каждый день, который мы прожили вместе! Только теперь я это понимаю. С самого первого дня… И то, что я помню и что теперь вспоминаю, — все это поддерживает во мне веру в спасение и веру в будущую встречу. Здесь, на морском ледовом просторе, ты все равно со мной, хотя нас разделяет ветер и пространство холодного моря… Ты слышишь меня, Тин?