Юрий Рытхэу - Молчание в подарок

— Мне только зоопарк посмотреть, — упрямо повторил Анканто.

— Мало тебе тут зоопарка, — покровительственно проворчал директор и выписал Анканто отпускные, сумму довольно значительную, которую охотник получил в кассе без всякого трепета, ибо не питал к деньгам никаких чувств и не понимал других людей, которые придавали этим в общем-то нужным бумажкам такое большое значение.

Мыс Шмидта напомнил Анканто школьные годы и даже в сердце что-то защемило. Хорошие были годы. Каждый школьный день широко раздвигал мир, ощущение собственного непрекращающегося роста пугало его, и он часто видел себя в снах стоящим на краю бездны.

Отсюда самолеты летели прямо на Москву с посадками в Тикси и в Амдерме. Анканто купил билет и на следующий день сел на Ил-18.

Земля провалилась вниз. Анканто посмотрел в окошко и постарался увидеть остров. С морской стороны далеко виднелись открытая вода, белые пятнышки льдин, а ближе к кромке земли — четыре грузовых теплохода, стоящие на рейдовой разгрузке.

Потом земля исчезла, а под самолетом протянулась серая пелена облаков, похожая на вату из старого интернатского матраса. Жаль, что так быстро исчез остров.

И Амдерма и Тикси были типичными северными поселками с такими же плохонькими и неустроенными аэропортами, как и по всей трассе. Хорошо хоть погода была отличная и нигде не пришлось задерживаться.

Анканто прямо из аэропорта позвонил Виктору Новикову. Биолог заорал, чтобы Анканто брал такси и ехал к нему, вдобавок выругал, что не дал телеграмму, а то бы он приехал его встречать.

— Ну что я, делегат какой, — смущенно пробормотал в трубку Анканто. — И так сам доберусь.

Он вышел на привокзальную площадь, увидел машину с зеленым огоньком и уверенно подошел к ней.

— В город, на Фестивальную улицу, — сказал он шоферу.

Анканто сидел рядом с шофером и с интересом наблюдал за цифрами, выскакивающими на счетчике. Перед отъездом он видел кинофильм «Три тополя на Плющихе». Там была женщина, которая тоже впервые приехала в столицу. Она жалела деньги, хотя их у нее и у ее мужа было, по всему видать, достаточно… Каждый километр — двадцать копеек. Разве это дорого? На собаках стоит дороже.

Когда везешь какого-нибудь командированного, то, если плату перевести на километраж, будет куда дороже, чем на такси.

Критом деревья, зелень, домики за заборами. Зачем огораживать дом? Зимой все равно навалит столько снегу, что никакой забор не отгородит дома. Да нет, здесь не бывает столько снегу, сколько на острове. Выйти бы из машины, потрогать руками живые деревья. Не растут они на острове и даже на мысе Шмидта. Только в западных районах Чукотки да в верховье Анадыря.

Величину города можно было представить по счетчику. Почти на три рубля ехали среди домов, это не считая окраин. Быстро промелькнул Кремль, знакомые издавна башни, красная кирпичная стена.

— Зоопарк отсюда далеко? — спросил Анканто.

— Да нет, — встрепенулся шофер. Он не ожидал такого вопроса от молчаливого пассажира. — Завернуть туда?

— А до Фестивальной еще далеко?

— Порядочно, — ответил шофер.

«Новиков будет обижаться», — подумал Анканто и попросил шофера ехать на Фестивальную.

От центра города ехали все время прямо, никуда не сворачивая.

— Если не останавливаться, — сказал шофер, — то можно доехать прямо до Ленинграда.

— Нет, до Ленинграда не поедем, — попросил Анканто.

— А вы не из Средней Азии? — спросил шофер, обрадованный тем, что пассажир, наконец, заговорил.

— Нет, с другой стороны, — ответил Анканто.

— А с какой, если не секрет?

— Секрета нет. С Чукотки.

— О-о! — уважительно протянул шофер. — Люблю ваш край.

— Вы там бывали?

— Много читал, — ответил шофер. — Люблю про Север читать. Как там насчет охоты?

— Зверь еще есть, — ответил Анканто.

— Хорошо, — удовлетворенно протянул шофер. — Вот бы приехать к вам с ружьем.

— Можно приехать с ружьем, — кивнул Анканто. — Только на гуся нельзя охотиться, на белого медведя нельзя, на моржа ограничение, да и на других животных тоже.

— Черт знает что! — выругался шофер. — Охотнику житья не стало. Кругом запреты! Хоть ружье выкидывай.

Анканто сочувственно поглядел на шофера.

Действительно, что это за жизнь! Целый день сидишь в тесной машине, ноги ноют, а выйдет вот такой шофер на охоту — и ничего нельзя.

— Песца можно ловить капканом, — утешил его Анканто. — Моржа немного на лежбище. И уток на пролете.

— А вот вы кто? Охотник или оленевод? — спросил шофер, демонстрируя северную эрудицию.

— Охотник, — коротко ответил Анканто.

— А интересно — где вы так хорошо научились говорить по-русски?

— В школе, — ответил Анканто. — Да у нас все говорят хорошо по-русски. Еще знают эскимосский и чукотский.

— Полиглоты! — восхищенно произнес шофер.

Он искоса поглядел на Анканто и удовлетворенно произнес:

— По внешнему виду не скажешь, что вы охотник.

— Да я все оставил дома, — ответил Анканто. — Ведь в зоопарк собрался, а не на охоту.

Фестивальная улица представлялась Анканто веселой, нарядной, праздничной, но она оказалась унылой, застроенной одинаковыми домами. Правда, зелени было много, и первые этажи полностью скрывались неведомыми Анканто растениями.

Виктор Новиков стоял возле дома.

— Наконец! — закричал он и заключил в объятия вышедшего из машины Анканто, чем очень смутил его.

В большой комнате уже был накрыт стол и расставлено угощение, среди которого господствовали красные помидоры.

— Позавтракаем для начала, — объявил Новиков и представил гостя жене.

Новиков налил по рюмке и предложил выпить за встречу.

— Может быть, после зоопарка? — спросил Анканто.

— Успеем в зоопарк, — ответил Новиков.

Анканто ел и думал, как хорошо живут москвичи, если они вот так завтракают каждый день, словно в праздник. Такой стол бывал на острове только на полярной станции в большой праздник, в Октябрьскую годовщину, в Первомай или в Новый год.

— Может быть, сначала город посмотрим? — предложил Новиков.

— Сначала зоопарк, — тихо, но упорно сказал Анканто.

— Ну, хорошо, — вздохнул Новиков. — Поехали.

Анканто в первый раз спускался в метро, почувствовал себя так, словно он уже много раз это делал: опускал монету в прорезь, садился в переполненный вагон, где вопреки газетным статьям и художественным рассказам никто не уступал места ни старикам, ни старухам, ни женщинам.

Новиков громко рассказывал о каждой остановке, но Анканто не то что был нелюбопытен, ему просто неинтересны были эти названия, которые ничего ему не говорили, — Белорусская, Аэропорт, Сокол, Водный стадион. Он только мысленно представлял, что Водный стадион — тот же стадион, но покрытый водой. Аэропорт — это понятно, а Сокол — вроде птичьего базара, скал, на которых гнездятся гордые, литературные птицы — соколы.