Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

(«Признание», 1918)

И Горький писал:

«Кое-кто говорил о страданиях народа, о разорении деревни, говорилось и о „разврате“, который вносит в деревню фабрика, и на одном заседании какой-то толстоголовый человек читал басом стихи:

Я знал, что это неверно, о пребывании Христа в России Евангелие не говорит. Мне казалось, что большинство „представителей прессы“ относится к съезду скептически и шумливо, вообще – несерьезно. Я тоже усвоил это настроение» ( Горький М. О литературе. М., 1957. С. 487).

У Розанова:

Удивительное сходство с евреями. Удивительное до буквальности. Историки просмотрели, а славянофилы не догадались, что это вовсе не „отречение от власти“ народа, до такой степени уж будто бы смиренного, а – неумелость власти, недаровитость к ней или, что лучше и даже превосходно до естественности: что это прекрасный дар жить улицею, околодочком, и – не более, не грешнее» («Апокалипсис нашего времени» («Немножко и радости»));

«[Цитируются вторая и третья строфы стихотворения Тютчева «Эти бедные селенья…».] Хорошие стихи. И счастливо было пропеть их. Но каково-то в самом деле, в самой вещи и реальности было „проходить“, и века; проходить и пронести в таком виде и положении „рабском“ русскому народу, целым губерниям» («Апокалипсис нашего времени» («Христос между двух разбойников»)).

46.7C. 110. Он… ночевал там при свете костра… —

Имеется в виду отдых Христа в Гефсиманском саду ночью перед арестом.

46.8C. …я во многих тамошних душах замечал следы Его ночлега – пепел и дым Его ночлега. Пламени не надо, был бы хоть пепел… —

Пепел встречается у Ходасевича – в пределах одного текста сочетаются мотивы и образы пепла в сердце, чаши вина и смерти:

(«В тихом сердце – едкий пепел…» 1908)

46.9 …Сколько раз я проходил по Москве, вдоль и поперек, в здравом уме и в бесчувствиях… —

См. 46.6.

46.10 Неисповедимы Твои пути… —

Вариант пословицы «Пути Господни неисповедимы», то есть замысел и промысел Бога невозможно предугадать. В Новом Завете есть: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11: 33). В русской идиоматике фраза звучит несколько иначе: «Неисповедимы пути Твои, Господи».

46.11 …добрел до Кремлевской стены – и рухнул. —

Кремлевские стены неизменно вызывают не только патриотические, но и похоронные ассоциации, поскольку на Красной площади у кремлевской стены расположены могилы коммунистических лидеров, героев войны и труда, о чем сказано у Маяковского:

(«Октябрь (1917–1926)», 1926)

У кремлевской стены в Александровском саду находится Могила Неизвестного солдата. В связи с этим неизбежно возникают ассоциации с именем Мандельштама и его полузапрещенными в советское время «Стихами о неизвестном солдате» (1937); у того же Мандельштама есть сочетание мотива смерти и темы Красной площади:

(«Да, я лежу в земле, губами шевеля…», 1935)

46.12C. 110. Мне не нужна дрожь, мне нужен покой, – вот все мои желания. —

Ближайшая параллель – с уставшим Пушкиным:

(«Пора, мой друг, пора!..», 1834)

Вслед за Пушкиным о покое мечтали многие – как в стихах, так и в прозе, в частности Лермонтов: «Я ищу свободы и покоя! / Я б хотел забыться и заснуть!» («Выхожу один я на дорогу…», 1841).

И Блок:

«Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит.

Это – предсмертные вздохи Пушкина, и также – вздохи культуры пушкинской поры.

На свете счастья нет, а есть покой и воля.

Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, – тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл» («О назначении поэта», 1921).

А также Гумилев:

(«Нежно-небывалая отрада…», 1918)

И Розанов: «Я не хочу истины, я хочу покоя» («Опавшие листья», короб 1-й).

Дрожь не удовлетворяла и пророков древности: «Сердце мое трепещет; дрожь бьет меня; отрадная ночь моя превратилась в ужас для меня» (Ис. 21: 4).

46.13 Пронеси, Господь… —

Реминисценция молитвы Иисуса в Гефсиманском саду: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня» (Мк. 14: 36).

46.14 «Беги, Веничка, если сможешь, беги, ты убежишь, они совсем не умеют бегать!» —

Форсирование мотива «встань и иди» – см. 26.17.

46.15C. 111. …я полетел в ту сторону, куда смотрел князь Дмитрий Пожарский… —

На памятнике Мартоса в его современном расположении (изначально он был установлен непосредственно у Кремлевской стены) у фасада храма Василия Блаженного стоящая фигура Минина с поднятой правой рукой развернута в сторону Кремля, а сидящая фигура Пожарского обращена к Минину лицом. Таким образом, Пожарский смотрит в сторону, противоположную Кремлю, – на восток, то есть туда, где находится Курский вокзал. По направлению же взгляда Минина обычно двигались партийные функционеры: со стороны Старой площади, где располагался ЦК КПСС, через ворота Спасской башни в Кремль, на территории которого находятся правительственные учреждения.