Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
- Название:Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Аттикус»b7a005df-f0a9-102b-9810-fbae753fdc93
- Год:2016
- Город:СПб.
- ISBN:978-5-389-11002-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова краткое содержание
Венедикт Ерофеев – явление в русской литературе яркое и неоднозначное. Его знаменитая поэма «Москва—Петушки», написанная еще в 1970 году, – своего рода философская притча, произведение вне времени, ведь Ерофеев создал в книге свой мир, свою вселенную, в центре которой – «человек, как место встречи всех планов бытия». Впервые появившаяся на страницах журнала «Трезвость и культура» в 1988 году, поэма «Москва – Петушки» стала подлинным откровением для читателей и позднее была переведена на множество языков мира.
В настоящем издании этот шедевр Ерофеева публикуется в сопровождении подробных комментариев Эдуарда Власова, которые, как и саму поэму, можно по праву назвать «энциклопедией советской жизни». Опубликованные впервые в 1998 году, комментарии Э. Ю. Власова с тех пор уже неоднократно переиздавались. В них читатели найдут не только пояснения многих реалий советского прошлого, но и расшифровки намеков, аллюзий и реминисценций, которыми наполнена поэма «Москва—Петушки».
Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Неистовая я, Алеша, яростная. Сорву я мой наряд, изувечу я себя, мою красоту, обожгу себе лицо и разрежу ножом, пойду милостыню просить. Захочу и не пойду я теперь никуда и ни к кому, захочу завтра же отошлю Кузьме все, что он мне подарил, и все деньги его, а сама на всю жизнь работницей поденной пойду!.. <���…> Сделаю, сделаю, сейчас могу сделать, не раздражайте только меня… а того прогоню, тому шиш покажу, тому меня не видать» («Братья Карамазовы», ч. 3, кн. 7, гл. 3).
18.31 Я в истоме… —
Веничкин лексикон (изнеможение, истома, царица) концентрируется в одной строфе Сологуба:
В изнеможении, в истоме
Пешком плетется Дон-Кихот.
Он знает, что в хрустальном доме
Царица Дон-Кихота ждет.
(«Кругом насмешливые лица…», 1921)
18.32 …сегодняшняя пятница – тринадцатая по счету. —
И потому «обернется не в радость» (см. 15.2) и станет роковой.
19. Черное – Купавна
19.1C. 40. Купавна —
железнодорожная платформа в одноименном дачном поселке на магистрали Москва – Владимир. Уже после Веничкиной поездки, в 1980-х гг., на перегоне Черное – Купавна появилась еще одна остановка – платформа Заря.
19.2 …ты одинок и непонят? —
Как один из поэтических адресатов Андрея Белого: «Поэт – ты не понят людьми…» («Поэт – ты не понят людьми…», 1903). Если учесть, что Веничка – еще и философ, вспоминается и Бердяев: «Философ может быть более всех приобщен к соборному, вселенскому разуму, но он может быть одинок и не понят среди людей, разобщенных с этим разумом и потому отвергающих общеобязательность его дела» («Смысл творчества», гл. 1).
19.3C. 40. Ты, у которого столько в душе и столько за душой! —
Очередной идиоматический практикум. Здесь соединяются устойчивые словосочетания «иметь что-то в душе», то есть жить определенными чувствами и мыслями, скрытыми глубоко в (под)сознании, и «не иметь (ничего) за душой», то есть не иметь денег и не обладать никакой собственностью.
19.4 …ты одинок и непонят? <���…> …когда мне стукнуло двадцать лет, – тогда я был безнадежно одинок. И день рождения был уныл. <���…> А когда стукнуло тридцать, минувшей осенью? А когда стукнуло тридцать, – день был уныл, как день двадцатилетия. —
Писатель Венедикт Ерофеев родился 24 октября 1938 г. Таким образом, ему действительно «стукнуло тридцать» минувшей осенью по отношению к 1969 г. (см. 48.1).
Ощущение горького одиночества в дни юбилея осенней порой и попытка унять его при помощи алкоголя, естественно, не ново в литературе, тем более в русской. Ближайшей параллелью является хрестоматийное послание Пушкина своим лицейским друзьям:
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.
Я пью один…
(«19 октября», 1825)
А вот самобичевание Некрасова:
Я за то глубоко презираю себя,
Что живу – день за днем бесполезно губя;
Что я, силы своей не пытав ни на чем,
Осудил сам себя беспощадным судом,
И, лениво твердя: я ничтожен, я слаб! —
Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб;
Что, доживши кой-как до тридцатой весны,
Не скопил я себе хоть богатой казны…
(«Я за то глубоко презираю себя…», 1845)
Приведу еще один образец классического внутреннего диалога лирического персонажа на рубеже четвертого десятилетия – на этот раз из Ф. Вийона:
– Что хочешь ты? – Найди былые силы,
Опомнись, изменись. – Я изменюсь.
– Когда? – Когда-нибудь. – Коль так, мой милый,
Я промолчу. – А я, я обойдусь.
– Тебе уж тридцать лет. – Мне не до счета.
– А что ты сделал? Будь умнее впредь.
Познай! – Познал я все, и оттого-то
Я ничего не знаю. Ты заметь,
Что нелегко отпетому запеть.
(«Спор между Вийоном и его душой»)
Вообще для Вийона, как и для Венички, тридцатилетие – определенный рубеж, время для подведения некоторых жизненных итогов:
Мне шел тридцатый год, когда я,
Не ангел, но и не злодей,
Испил, за что и сам не знаю,
Весь стыд, все муки жизни сей…
(«Большое завещание», строфа I)
Сходные строки есть и у не менее трагического С. Есенина, которому тридцать тоже «стукает»:
Видно, так заведено навеки —
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
(«Видно, так заведено навеки…», 1925)
Впрочем, и после тридцати поэтов не покидает чувство неудовлетворенности жизнью – например, Е. Евтушенко:
За тридцать мне. Мне страшно по ночам.
Я простыни коленями горбачу,
лицо топлю в подушке, стыдно плачу,
что жизнь растратил я по мелочам,
а утром снова так же ее трачу.
(«Братская ГЭС», 1964)
19.5C. 40. Юрий Петрович. —
Юрий Петрович Фролов – реальное лицо, муж Нины Васильевны Фроловой.
19.6 Нина Васильевна. —
Нина Васильевна Фролова – также реальное лицо, старшая родная сестра Венедикта Ерофеева.
19.7 …бутылку столичной… —
«Столичная» – один из классических, всемирно известных сортов советской водки (40°), назван в честь Москвы. У Е. Евтушенко есть строчки: «Что привык небось к „столичной“? / Выпей нашего „сучка“!» («Станция Зима», 1955).
19.8 …банку овощных голубцов… —
Овощные голубцы – вид голубцов, относящийся к разряду диетических блюд; изготовляется из вареных листов капусты, внутрь которых помещается смесь риса с вареной морковью (в отличие от обычных голубцов, начиняемых мясным фаршем с рисом).
19.9 А когда стукнуло тридцать, – день был уныл, как день двадцатилетия. —
Констатация факта, откровенно идущего вразрез с процессом развития социалистического общества в СССР, поскольку «полувековая история Советской страны наглядно и убедительно доказала, что социализм обеспечивает коренное улучшение условий жизни и неуклонное повышение благосостояние всех трудящихся » (История КПСС. М., 1973. С. 656).
19.10 Боря —
Борис Сорокин, реальное лицо, друг Венедикта Ерофеева со времен учебы во Владимирском педагогическом институте, муж Ольги Седаковой ( Авдиев И. [О Вен. Ерофееве]. С. 104).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: