Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

(«Тринадцать трубок», трубка 11-я)

Или у Высоцкого: «Мы пили все, включая политуру, – / и лак, и клей, стараясь не взболтнуть» («Летела жизнь», 1978).

22.17 Не буду вам напоминать, как очищается политура. Это всякий младенец знает. —

Известны несколько способов очищения политуры от химических примесей для дальнейшего использования ее в качестве алкогольного напитка. Так как в тексте поэмы о процессе очищения политуры говорится вместе с упоминанием о младенце, то, в отличие от Венички, все-таки приведу простейший способ: политуру наливают в плоскую широкую емкость (тазик, большую металлическую миску), поджигают и следят за изменениями цвета пламени – переход от оранжевого цвета пламени к синему означает, что вредные химические примеси сгорели и политура уже пригодна к употреблению внутрь.

К «знаниям младенцев» апеллировали многие литераторы, например Горький: «В Союзе Советов даже дети-пионеры знают, что для создания нового мира, новых условий жизни необходимо: <���…> уничтожить деление людей на классы» («Если враг не сдается, – его уничтожают», 1930).

22.18C. 47. Почему-то никто в России не знает, отчего умер Пушкин… —

Традиционно для коммунистической пропаганды (с легкой руки Лермонтова) Пушкин – жертва царского режима. Весьма прозаический характер его ранения (в брюшину) и причины смерти (воспаление брюшины) в силу их «неблагородства» особенно не афишируются (см. также 12.23). Более того, история дуэли и гибели поэта имеет в литературе чисто «метафизические» объяснения – например, Блок писал: «Пушкин умер. Но „для мальчиков не умирают Позы“, сказал Шиллер. И Пушкина тоже убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха. С ним умирала культура» («О назначении поэта», 1921).

22.19 Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах… —

Пародийный перифраз знаменитой максимы советского писателя Николая Островского из его романа «Как закалялась сталь» (1935):

«Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества. И надо спешить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее» (ч. 2, гл. 3).

Ранее, у Достоевского, подобные мысли высказывал Раскольников: «Мне жизнь однажды дается, и никогда ее больше не будет: я не хочу дожидаться „всеобщего счастия“» («Преступление и наказание», ч. 3, гл. 6).

Ошибаться в рецептах было нельзя еще со времен Ветхого Завета, где есть множество разных рецептов: «Вот приношение от Аарона и сынов его, которое принесут они Господу в день помазания его: десятая часть ефы пшеничной муки в жертву постоянную, половина сего до утра и половина до вечера. На сковороде в елее она должна быть приготовлена; напитанную елеем приноси ее в кусках, как разламывается в куски приношение хлебное; приноси ее в приятное благоухание Господа» (Лев. 6: 20–21).

Также у Ильфа и Петрова Остап Бендер предлагает заезжим американцам рецепты различных самогонок, дает рецепт пшеничного самогона и знакомит их с конструкцией «кабинетного самогонного аппарата» («Золотой теленок», ч. 1, гл. 7).

22.20 …«Ханаанский бальзам» (его в просторечии называют «чернобуркой») – жидкость в самом деле черно-бурого цвета, с умеренной крепостью и стойким ароматом. —

Чернобурка – серебристо-черный лисий мех, а также разговорное название «коктейля» на основе очищенной политуры или денатурата, смешанных с пивом. По виду «Ханаанский бальзам» сходен с советским «Рижским бальзамом» – крепким спиртным напитком, приготовлявшимся на различных лекарственных травах (отсюда – бальзам).

22.21 Гимн демократической молодежи. Именно так, потому что в выпившем этот коктейль вызревают вульгарность и темные силы. —

«Гимн демократической молодежи» – широко известный в СССР и странах Восточной Европы гимн-марш, написанный композитором Анатолием Новиковым и поэтом Львом Ошаниным для первого Всемирного фестиваля молодежи и студентов (Прага, 1947). В дальнейшем эта песня стала официальным гимном Всемирной федерации демократической молодежи. В тексте гимна упоминаются и «черные силы»:

По мнению некоторых исследователей, строки «Каждый, кто честен, / Встань с нами вместе!» соотносятся с главным лейтмотивом «Москвы – Петушков» – «Талифа куми» ( Паперно И., Гаспаров Б. «Встань и иди». С. 390).

Собственно «темные силы» вызывают в памяти польско-российскую революционную песню «Варшавянка» (текст Вацлава Свеницкого, 1879; пер. Г. Кржижановского), в которой: «Вихри враждебные веют над нами, / Темные силы нас злобно гнетут».

22.22C. 48. …чтобы вызревание этих темных сил хоть как-то предотвратить, есть два средства. Во-первых, не пить «Ханаанский бальзам», а во-вторых, пить взамен его коктейль «Дух Женевы». В нем, в этом «Духе Женевы», нет ни капли благородства, но есть букет. —

Словосочетание «Дух Женевы» (по названию крупного города в Швейцарии, традиционного места проведения различных международных конференций, посвященных решению важнейших вопросов мировой политики) появилось на свет в 1955 г., когда в Женеве собралось совещание руководителей четырех великих держав; участвовали в нем Эйзенхауэр, Даллес, Булганин, Хрущев, Молотов, Иден, Макмиллан, Эдгар Фор, Пинэ.

«Совещание продолжалось пять дней, ни по одному из поставленных вопросов не было достигнуто соглашения. Надежды народов были так велики, что нельзя было просто разъехаться по домам, и главы правительств объявили, что поручают министрам иностранных дел тщательно обсудить вопросы разоружения, европейской безопасности, контактов между Востоком и Западом. Каждый день кто-либо приглашал других на обед или на ужин; все говорили мирно, избегая неосторожного слова. Так родился „Дух Женевы“. Он был хорошим духом, но духу нужно тело, и вежливость не могла заменить соглашение хотя бы по одному второстепенному вопросу.

Министры иностранных дел собрались, они тоже угощали друг друга, тоже говорили учтиво, но уже полемизируя друг с другом. Заседали они три недели и ни о чем не договорились. Перепоручить дело было некому. „Дух Женевы“ стал испаряться. Год спустя события в Венгрии все перечеркнули.

Но в августе 1955 г. „дух“ казался почти ощутимым. <���…>

С тех пор прошло больше десяти лет, и ни один из поставленных в Женеве вопросов еще не разрешен. Мы пережили немало опасных кризисов. Однако „Дух Женевы“ не был призраком, что-то в мире изменилось, ослабевало взаимное недоверие, исчезал страх <���…> [В октябре 1955 г.] я очутился в мэрии Лиона; там состоялось совещание об европейской безопасности. <���…> Мы говорили, разумеется, все о том же – о „Духе Женевы“» («Люди, годы, жизнь», кн. 7, гл. 3).