Владимир Солоухин - Капля росы

version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_su_classics Владимир Алексеевич Солоухин Капля росы

Эта книга – «Капля росы» – книга о детстве. О том самом, невозвратном, золотоголовом.

Ибо Алепино (или Олепино) родное село писателя Владимира Солоухина.

Это, собственно, исповедь человека, полюбившего с детства, всем сердцем, родную природу, свою русскую землю, поля и луга, свой народ, тихий, скромный, трудолюбивый, это песня о родине, песня любви, пусть сейчас никого не пугает этот, может быть, несколько романтический оборот. Потому, что любить свою землю не стыдно, куда хуже, стыднее ее не любить.

В этой книге судьба человека представлена нам не оторванно от окружающих его людей, а глубинно и действенно связана с ними, равно как и со всей окружающей родное село русской милой природой…

1959 ru ru LT Nemo FB Tools 2006-03-24 http://publ.lib.ru OCR: sad369 (16.03.2006) FAAFBE7F-4350-4A18-A40D-02F7FE9DE148 1.0 Солоухин В.А. Собрание сочинений в 4 т. Том 1. «Художественная литература» Москва 1983 Солоухин В. А. Собрание сочинений в 4 т. М.: Худож. Лит., 1983. Том 1. Стихотворения; Лирические повести. 1983. – 638 с. – с. 433—633. Впервые опубликовано: Владимир Солоухин «Капля росы», Гослитиздат, 1960, «Роман-газета», №22 (226)

– Ну, а теперь расскажи мне, что ты сейчас пишешь.

– Я пишу книгу.

– Повесть?

– Н… не совсем.

– Роман?

– Нет. Ее совершенно нельзя назвать романом.

– А, я знаю, ты опять пишешь очерки.

– Вряд ли…

– Так, видно, это будет нечто автобиографическое?

– Смотря как понимать автобиографию. Чтобы ее написать, нужно рассказать о людях, с которыми пришлось повстречаться в течение жизни. Автобиография состоит не из описания самого себя, а из описания всего, что ты увидел и полюбил на земле.

– Так что же ты пишешь, в конце концов?

– Книгу.

– Но, надеюсь, там есть эти – как их? – герои и, очевидно, имеется главный герой? Ты их придумал или нашел в горниле жизни?

– Не в горниле, а в селе Олепине.

– Вспомнил, вспомнил, вспомнил! Три года назад случайно в разговоре ты обещал мне написать книгу про свое родное село. Так, значит, это она и есть? Но в каком плане – история, портреты людей, природа или… чисто колхозная тематика?

– Это книга про мое родное село Олепино. Если у вас из прочтения как бы отдельных и как бы разрозненных картин составится одна, общая и цельная, если вы будете иногда вспоминать и думать об Олепине, а главное, если вы будете вспоминать и думать о нем тепло, как о хорошем, добром знакомом, то больше мне ничего и не нужно.

Да, в книге много людей, несколько десятков человек, но я не выдумывал их, ибо как я могу выдумать олепинского жителя, если все олепинские жители известны по имени, отчеству и фамилии!

Вот вы говорите: колхозная тематика… Признаться ли вам, что я, в сущности, не застал, не видел и, значит, не помню доколхозной деревни. Мне было шесть лет, когда в Олепине образовался колхоз «Культурник» (об этом будет рассказано в том месте книги, которое окажется необходимым).

Колхоз – было то естественное состояние окружающего меня мира, которое я застал на земле. И если не на каждой странице книги фигурируют цифры урожайности и надоев (в своем месте будут помещены целые таблицы цифр), то ведь не каждый день я задумываюсь и над тем, что в сладчайшем глотке утреннего прохладного воздуха, просвеченного солнцем и промытого теплым дождем, содержится азота семьдесят восемь процентов, кислоты – двадцать один, а углекислого газа и вовсе ничтожное количество… Кроме того, село мое не является отдельным колхозом, но есть лишь бригада объединенного колхоза – одна из многих бригад. Я не собираюсь писать про все одиннадцать деревень, которые составляют колхоз, но про одну, одиннадцатую его часть, про маленькое село Олепино.

– Но возможно ли? Ведь полагается из десятков людей по крупице, по черточке, по штришку создавать единый художественный образ, обобщенный, типический, характерный, точно так же, как из сотен деревень – одну типическую деревню.

Берясь показывать Олепино, делая его главным героем книги, ты уверен, что оно является селом показательным и типическим?

– Это сложный вопрос. Есть огромные села, раскинувшие улицы свои по берегам больших рек, – это русские, это колхозные села.

Есть колхозы, имеющие свои санатории и многомиллионные доходы.

Есть села, в которых теперь уже не колхозы, а совхозы, а колхозники стали как бы рабочий класс. Может, это-то и есть самое показательное для нынешнего дня. А я между тем пишу про Олепино.

У меня не было другого выхода. У меня не было выбора. Село Олепино – одно для меня на целой земле; я в нем родился и вырос.

Я постараюсь рассказать о нем как можно яснее. Не сердитесь, если то и дело придется переноситься из сегодня в довоенное время, а оттуда – опять в нынешний день. Всякое дерево состоит не только из листвы и плодов, даже не только из ствола, но у него есть еще и корни…

– По крайней мере, мог бы начать с того, где находится твое никому не известное Олепино.

Чтобы получить понятие, где происходило и происходит все, что будет описано в этой книге, нужно, не теряя времени даром… Впрочем, может быть, стоит рассказать, как постепенно, но очень быстро изменилось общение нашего маленького села с остальным, в синеватой дымке растворившимся миром.

Лет двадцать – двадцать пять назад, а проще сказать, до войны, вы, чтобы приехать в Олепино, непременно должны были войти в поезд, отправляющийся из Москвы в сторону города Владимира.

Промелькнули бы станции со скучными станционными постройками, с землей, пропитанной маслом, и стандартными заборами и водокачками. Вот и Обираловка, где некогда бросилась под поезд Анна Каренина (переименовывая, дали этой станции очень «свежее» и очень «оригинальное» название – «Железнодорожная»), вот Павлов Посад, вот просто Усад, вот Орехово-Зуево, вот окруженный лесами, торфяными болотами да озерами в этих болотах городочек Покров, вот Петушки, вот Болдино, вот еще какой-то Ундол…

Если бы оказался рядом с вами сведущий, а пуще того разговорчивый попутчик, то он успел бы, может быть, за те две минуты, пока стоит поезд, осведомить вас, что село Ундол некогда принадлежало Суворову и что до сих пор сохранилась в селе белая, под голубыми крышами церковь, в которой будто бы венчался великий полководец, но что, впрочем, село от самой станции в нескольких верстах, из окошка поезда церковь эту все равно не увидишь.

Вы станете разглядывать хотя бы станцию, если нельзя увидеть села, и взгляд ваш наткнется на ту же водокачку, на тот же забор, на тот же маленький вокзальный домик с вывеской «Ундол», колоколом и часами (хорошо, если часами); на толпу баб и мужиков (пуще баб, чем мужиков), бросившихся с баулами и мешками на штурм бесплацкартных, так называемых общих вагонов; на две-три лошади, запряженные в роспуски или в розвальни, глядя по времени года, мирно жующих сено и как бы чего-то ожидающих. Скорее всего, лошадей не видно за домиком вокзала, но все равно они непременно должны быть.

Читать дальше