Юрий Рытхэу - Магические числа

Весна уже наложила свой отпечаток на всю жизнь крохотного становища. Не было такого дня, чтобы мимо не проезжали упряжики, которые торопились домой, потому что приближалось время, когда талая вода отрежет все нартовые пути. Каждому пережившему Темное время года не терпелось насладиться светом и теплом.

Вот и сейчас под теплыми лучами солнца все обнажили головы, никто не надел ни малахая, ни капюшона.

Ребятишки побежали вместе с собаками впереди процессии и остановились под высоким берегом на предназначенном для байдары месте. Еще вчера Амос широкой китовой костью, насаженной на рукоять, вырыл в плотном, слежавшемся снегу яму, предназначенную для кожаного суденышка.

Медленно опустили байдару в яму и остановились. Кагот прошел чуть вперед, к невидимой, скрытой снегом границе между Морем и берегом, и тихо начал:

С последними словами Кагот широкий жестом бросил на морской лед остатки жертвенного угощения. Собаки кинулись подбирать пищу богов, и вскоре на снегу остались лишь толстые окурки сигар.

Байдару принялись обкладывать снегом. Как раз к тому сроку, когда ледовый припай покроется трещинами, высохшая за зиму моржовая кожа пропитается влагой, и лодка будет готова к плаванию.

На обратном пути Кагот оказался рядом с Каляной. Поравнявшись с мужчиной, она тихо сказала:

— Скучаю я по девочке. Как она там живет, среди тангитанов?

— Привыкла, — с затаенной гордостью ответил Кагот.

— А мне, наверное, так и не доведется услышать крик рожденного мною ребенка, так и останусь я одна! — с тоской произнесла женщина.

Кагот не нашелся что ответить. Видно было, что Каляна страдает. Маленькая надежда, возникшая с приездом учителя, угасла навсегда.

— Слышал я, скоро здесь, на этом берегу, много людей будет, — осторожно сказал Кагот. — Культбазу будут строить.

— Учитель Алексей так говорит, — ответила Каляна. — Все только на это и надеются, даже слепой Гаймисин ждет чуда.

— А вдруг такое случится, что и ты дождешься своего чуда?

Каляна остановилась и пристально посмотрела на Кагота.

— А что говорят твои числа?

— Пока молчат, — серьезным тоном ответил Кагот. — Ни я чую, что нахожусь на верном следу.

— Я всегда знала, что ты необыкновенный человек! — произнесла Каляна, и в ее голосе Кагот уловил новое чувство по отношению к себе — глубокое уважение.

Амос позвал всех в свою ярангу, где выставил обильное угощение — остатки оленьего окорока, уже сильно высохшего и почти потерявшего вкус, свежую нерпятину и прошлогодний копальхен, пронизанный синеватыми прожилками, приятно и остро щекочущими язык. Когда дошли до чаепития, Першин сказал Каготу:

— Скажи там, на корабле, что завтра у нас большой праздник — Первое мая! Пусть приходят.

Когда Кагот передал начальнику экспедиции приглашение, Амундсен спросил:

— Это чукотский праздник?

— Нет, похоже, что это праздник большевиков, — ответил Кагот. — Раньше у нас такого не было. Был только праздник спуска байдар, затем килвэй [23] Килвэй — праздник молодого оленя. , а такого, чтобы трудовые люди праздновали, не слыхал.

— Ну что же, господа, это, очевидно, государственный праздник Советской республики, и мы, находящиеся на территории этой страны, должны оказать уважение. Прежде всего надо поднять советский флаг, — сказал Амундсен.

— Советского флага у нас нет, — напомнил Ренне, отвечающий на «Мод» за корабельное имущество.

— Придется срочно изготовить, — распорядился начальник.

На корабле нашлось достаточно красного кумача. Ренне вырезал ножницами из темной материи изображение серпа и молота и нашил их на полотно флага. По просьбе Першина он изготовил еще несколько флажков и даже написал лозунг на красном полотнище, растянутом на двух палках: «Да здравствует 1 Мая!»

Весенний свет, усиленный отражением от снега, бил в иллюминаторы. За долгий солнечный день снег заметно подтаивал, а к вечеру его прихватывало морозом. На белой поверхности образовывался гладкий, зеркальный наст, отражающий светлое небо.

Кагот сидел на своем привычном месте неред иллюминатором и медленно писал. Раньше он торопился, быстро одну за другой выводил цифры. Но спешка первых дней давно прошла: так можно упустить заветное, магическое число. К тому же цифры стали уже такими большими, что на написание даже одной уходило много времени.

Сегодня у него было какое-то особое, возбужденное настроение. Может, причиной этому разговор с Каляной? Или весна?… Весна… Начало нового отсчета жизни. Именно в это время по-настоящему начинается новая полоса в жизни человека. И все окружающие связывают с наступающей весной свои надежды: Алексей Першин ждет пароход с товарами, книгами и деревянными домами для школы и больницы, Амос намерен взять сына на первую весеннюю охоту и начать учить его нелегкому делу добытчика, Гаймисин и вправду надеется вернуть себе зрение, Умкэнеу вся светится счастьем и радостью в ожидании замужества, члены экспедиции Амундсена смотрят вперед, на вершину Земли, на Северный полюс. А какое будущее у него, Кагота? Возможность отправиться вместе с тангитанами на вершину Земли уже не так привлекала, как вначале. Еще неизвестно, что там, на Северном полюсе. И нужен ли этот полюс ему, Каготу? Даст он что-то для счастья его дочери?

Ну а найдет ли он свое магическое число? Станет он другим или останется таким, какой есть? Стать другим? Разве это возможно? Человек рожден со своей судьбой и своей, данной ему богами внешностью. Единственное, что можно изменить, это имя. И то лишь для того, чтобы избежать уйвэла.

Написав очередное число, Кагот останавливался, смотрел на слегка светящийся под небесным сиянием снег и думал.

Кто он сам, Кагот? Ну отрекся от своей судьбы. Хорошо ли ему от этого? Его несет ветром жизни по огромному пространству чередующихся дней и ночей, и он не знает, где остановится, где прибьется. Единственная надежда — желанное конечное число…

Почему все в один голос говорят, что такого числа нет? Разум ему подсказывает, что такое число есть. Или всеобщее заблуждение многих людей сильнее истины, открывшейся одному человеку?