Аркадий Пинчук - К своей звезде

Позже Ефимов убедился, что все, сделанное руками человека, не так уж загадочно, как кажется на первый взгляд. Если строго логически, от начала до конца, проследить взаимодействие деталей в механизме, в нем никаких неожиданностей не будет. Только нельзя упускать ни малейшего звена. Понять логику взаимодействия – значит постичь суть механизма, принципы его работы. Когда его мать однажды пожаловалась на боль в боку, Ефимов взял в библиотеке учебник анатомии для медицинских вузов, внимательно изучил функции и расположение органов человека и поставил диагноз – заболевание почки. Родители посмеялись, но, оказалось, зря: при углубленном обследовании врачи клиники подтвердили диагноз самозваного доктора. Отец только удивленно развел руками.

В спорте Ефимов тоже нередко одерживал победы не столько за счет силы, сколько за счет глубокого и логического анализа движений спортсмена. Потом и сила приходила, но это была не та слепая сила, которую накачивают многократным повторением движений, это была умная, зрячая работа мышц, отдающих только то, что необходимо отдать в нужный миг борьбы.

Взявшись однажды за кисти и краски, Ефимов сделал несколько пробных этюдов, постигая принципы смешения цветов, затем натянул на подрамник полотно, и прямо без подмалевка начал писать училищный аэродром со всеми его постройками, с парой взлетающих истребителей. Встретив три года назад одного из выпускников этого училища, поинтересовался, висит ли его картина в курсантской столовой? Висит, оказывается.

Из литературных героев Ефимов больше всех любил Дон-Кихота, Гамлета и Егора Булычева. Прочитав однажды рассуждения Полония о безумии Гамлета: «Хоть это и безумие, но в нем есть своя последовательность», Ефимов решил во что бы то ни стало разгадать, в чем заключается эта «своя последовательность». Он брал в библиотеках, покупал у букинистов порой такие книги, что удивлял не только друзей-авиаторов, но и старых библиотекарей, многоопытных продавцов: «Зачем вам эти книги, молодой человек? Они для узких специалистов». А ему, не узкому специалисту, было просто интересно.

За свою, пусть и не очень долгую, жизнь он прочно уверовал в простую формулу: захочешь – постигнешь. Любое умение начинается с хотения, ум человека, жаждущего что-то постичь, мгновенно активизируется, становится изобретательным и проницательным, призывает себе на помощь удивительные резервы памяти. Надо только очень захотеть.

А он сейчас больше всего на свете хотел во что бы то ни стало приткнуться к этим бесцветно-серым скалам, уцепиться когтями за трещины, помочь потерявшим надежду людям. Ему достаточно было лишь на одно мгновение представить себя на месте потерпевших, представить, как сам бы он ждал этой помощи, и все сомнения, все страхи отступили. Он обязан был сделать не только все, что мог, но и хотя бы чуточку больше, чуточку лучше. Уцепиться любой ценой за любой выступ или хотя бы зависнуть вертикально над этим чертовым КПМ (конечным пунктом маршрута).

– Ни фига себе! – вырвалось у Паши Голубова, когда луч поисковой фары выхватил из мглы потерпевший аварию вертолет: погнутую и нелепо торчащую вверх хвостовую балку со сломанным рулевым винтом, смятое о камни остекление кабины, погнутые лопасти несущего винта. – Вмазались красиво.

А Ефимов, убирая вниз рукоятку «шаг-газа» и прислушиваясь к работе несущего винта – нет ли качки и провалов, – сразу заметил, что аварийный вертолет шлепнулся не так уж плохо. С поврежденной гидросистемой можно было до этого выступа и вовсе не дотянуть. Кроме того, идя на посадку с ходу, вертолет хоть и помял физиономию, зато проскочил на несколько метров от обрыва и, зацепившись за острые обломки скал, не свалился в пропасть.

– Видишь, и для нас, кажется, оставили местечко, – сказал Ефимов, осторожно поворачивая вертолет вправо-влево и нащупывая лучами посадочных фар пригодное для приземления место.

– Не сядем, командир, – твердо сказал Голубов. – Если правее возьмешь – рубанем лопастями по хвостовой балке. Видишь, как она торчит.

– Вижу, не слепой.

– Левее – еще опасней, скалу заденешь.

– А мы хитрые и поэтому поступим просто – сядем в середке. Как думаешь?

– Разве что на одно колесо, – сказал молчавший до сих пор Коля Баран.

– Учись, Паша, – заметил с улыбкой Ефимов. – Молодой, а мыслит, как ЭВМ. Единственно верный вариант подсказывает.

Голубов помолчал, посмотрел на Ефимова, быстро затряс головой.

– Нет, командир. Вслепую, над пропастью, на одно колесо не сядешь. Это самоубийство.

Ефимов и сам понимал, что это самоубийство. Стоит им снизиться к выступу, как может сразу образоваться рваное вихревое кольцо, потому что часть воздушного потока из-под несущего винта свободно уйдет в пропасть, а часть ударит в камни и отраженно увеличит плотность, создавая опрокидывающий момент. При высоте около двух тысяч метров над уровнем моря тяжелый вертолет может перевернуться в воздушном потоке, как бумажный кораблик в водовороте.

– Что ты предлагаешь?

– Работать в режиме зависания.

«Нет, Паша, ты не все учел», – сказал про себя Ефимов и мягко предложил:

– Обсудим и быстренько подсчитаем. Где твой калькулятор, Коля? Есть? Давай. Сколько там раненых? Около двадцати?

– В режиме зависания больше десяти не возьмем, – жестко отметил Голубов. – За остальными – вторым рейсом.

– Это минус, Паша. Идем дальше. Время на погрузку и расход топлива?

Коля потюкал пальцем в клавиатуру калькулятора и показал выскочившие цифры.

– Не хватит на обратный путь.

– Это второй минус, Паша. А теперь ракету, Коля. В зенит. Посмотрим, что над нами.

В небо вертикально взвилась осветительная ракета и от ее дрожащего белого света на каменистый уступ, где лежал разбитый вертолет, упала густая тень от нависшей сверху скалы. Прямое зависание исключалось.

– Прав, командир, – вздохнул Голубов. – Это третий минус. Решай сам.

Ефимов прибавил обороты и начал круто набирать высоту. Вертолет задрожал, и, как показалось Ефимову, не столько от напряжения, сколько от многократно отразившихся в скалах звуков грохочущих двигателей. Ожила аварийная радиостанция.

– Сообщите, какое приняли решение? Нужны медикаменты и вода. Прием.

– Соблюдайте спокойствие, – сказал Ефимов. – Будем садиться.

– Зря, – сочувственно сказал голос в шлемофонах. – Погибнете.

Угадав расширение в каньоне по проступившим на фоне неба гребням забелевших гор, Ефимов стал набирать высоту кругами, так и быстрее, и экономичнее.

– Экипаж, слушай приказ, – сказал он, посмотрев на притихших товарищей. – Выбрасываем светящуюся авиабомбу и спускаемся на выступ левым колесом. Работаем в режиме полузависания. Думаю, что я смогу продержаться минут двадцать – тридцать. За это время вы переносите всех раненых в наш вертолет, и мы отваливаем. Вопросы?