Евгений Дубровин - В ожидании козы

И чем удачнее я отбивал атаки завхоза, тем, я чувствовал, более шатким становилось мое положение, потому что ребенок не может перехитрить взрослого человека, и как-то сама собой из-за моей спины вырастала фигура отца, и получалось так, что завхоз вроде бы спорит не со мной, а с отцом, и ничего нет удивительного, что человек, прошедший огни и воды, хитер и коварен.

Когда я окончательно его запутал, завхоз замолчал и долго с откровенной ненавистью смотрел на меня, дергаясь в костюме и шевеля ушами, и мне на секунду стало страшно за свое будущее. Даже если все уладится и я буду учиться в этой школе, он все равно найдет предлог расправиться со мной.

Все молчали, не зная, что делать дальше. Собственно говоря, ничего доказано не было. Завхоз лишь выпятил два факта: плен отца и срыв его сыном стенгазеты. Связи между этими событиями не было. И, кроме того, я еще не подавал в их школу документы. Может быть, я вообще не собираюсь их подавать, поэтому что со мной можно делать – неизвестно. Другое дело – Виталька Ерманский, на нем-то можно отыграться. Я с тревогой посмотрел на Витальку. Он стоял, до неприличия раскрыв рот, очевидно пораженный всем происходящим.

– Можете идти… – сказал директор и, немного подумав, добавил: – Пусть придет отец, когда вернется.

Я пошел к двери. Виталька двинулся было за мной, но его остановили Закрывая дверь, я слышал, как ему сказали.

– А ты чего с ним связался? А еще сын учительницы.

«Сын учительницы» было сказано с особым ударением

Я вышел па крыльцо и немного постоял глядя, как во дворе замешивали раствор женщины в заляпанных платьях. Потом я посидел на старой ободранной парте. Из школы никто не выходил: ни Виталька, ни Клара Семеновна. И вдруг я понял, что никакой победы я не одержал, а даже наоборот – все только началось и неизвестно, чем кончится. Только зря продали Коменданта.

Мне очень хотелось знать, что они потом говорили Витальке, и я решил дождаться его.

Виталька вышел из школы вместе с матерью. Они о чем-то разговаривали. Виталька нес ее блестящий яркий плащ. Когда они проходили мимо, я выдвинулся из-за угла.

– Здорово влетело? – спросил я.

Виталька вздрогнул и оглянулся. Клара Семеновна тоже вздрогнула и оглянулась.

– Ты что здесь делаешь?

– Жду вас. Домой пойдем?

Они замялись. Я сразу понял, что они не хотят, чтобы нас видели вместе.

– Ты иди… у нас тут еще дела есть…

Никаких дел у них не было. Не успел я выйти из райцентра, как меня обогнала школьная полуторка. Клара Семеновна сидела в кабинке, а Виталька весело прыгал, как орангутанг, в кузове. День был безветренный, и они здорово напылили. Мне долго пришлось брести, словно в густом тумане. И только стало можно дышать, как полуторка промчалась назад.

Домой я пришел грязный и усталый. Они сидели я на скамейке под окнами и грызли семечки.

– Га-га-га! – заржал Виталька, показывая на меня пальцем. – Трубочист.

Она всплеснула руками:

– Где же ты так?

Я хотел пройти, но они загородили мне дорогу, охая и смеясь.

Виталька был особенно веселым.

– Ты знаешь! Мне ничего не было! Даже не ругали! Сказали только, чтобы не дружил с тобой. Так что в райцентр давай ходить не вместе. А здесь, конечно, можно, здесь никто не увидит!

– Увидеть кому надо и здесь могут, – сказала Клара Семеновна – Вы лучше дома играйте. Пойдемте пить чай, мальчики.

Она положила мне руку на плечо. Она была очень красивая в своем белом платье с черными кружевами. Я не нашел в себе силы отказаться. Я пил чай, смотрел на нее, как она ходит по комнате, ощущал на своей голове прикосновение ее руки всякий раз, когда она проходила мимо, и все-таки мне было больше и больше жаль, что ради нее я продал Коменданта.

Я думал, что Вад и дядя Авес волнуются из-за моего долгого отсутствия, но, открыв дверь, понял, что они и думать забыли про меня. Дяде и брату было страшно некогда. Они устроили на столе тараканьи бега. Они кричали, ссорились, трясли банками с тараканами и шумно праздновали победу; Вад визжал и скакал по полу, а дядя доставал из галифе пистолет и стрелял в потолок. В комнате нечем было дышать из-за порохового дыма. Ставкой в этой азартной игре было сало. Победитель отрезал кусок и тут же съедал с кашей и картошкой.

Сначала они не обращали на меня никакого внимания, но потом Вад великодушно сунул мне свою банку:

– Хватай вон того, серого. Знаешь как бегает!

– Пусть он сам наловит! Это нечестно! – запротестовал Авес Чивонави.

– А вообще, правда, – согласился Вад. – Иди лови ,за печкой, там их тьма.

Игра возобновилась с новой силой. Они быстро прикончили сало.

Я сбегал в погреб. Там было пусто. Они съели всю картошку, пшено, а масла оставалось стакан, не больше.

Я ворвался в комнату. Они как раз спорили, чей таракан пришел первым, причем дядя размахивал перед носом Вада пистолетом.

– Вы что наделали! – закричал я. – Сожрали все.

Игроки уставились на меня.

– Ну и что? – недовольно спросил Авес.

– А то! Теперь зубы на полку? Еще взрослый человек! Летчик! Два раза горел!

– Три раза, – поправил дядя.

Я схватил банки с тараканами и выбросил в окно. Я был очень разозлен. Воцарилось молчание.

– Полегче на поворотах, – сказал дядя Авес. – Пойди и собери тараканов.

– Ха!

– Я соберу! – поспешил вмешаться Вад.

Когда я вышел во двор, брат возился под окном.

– Откуда у него пистолет?

– Он раскопал фрица. У него и нож, и «Даймон» есть, и немецкий планшет.

– Значит, он был в Нижнеозерске?

– Да. Он думал, что мы вернулись и ждем его дома.

– Ну и нахал! – удивился я.

– Ничего не нахал. Свой парень.

– За сутки этот «свой парень» истребил все запасы. А нам жить еще сколько дней.

– Он больной.

– Посмотрим, как ты завтра запоешь.

Вечером я серьезно поговорил с дядюшкой о нашем положении. Я спросил, есть ли у дяди Авеса деньги. Денег, как я и думал, не оказалось.

– А зачем они нужны? Без них легче жить! – беспечно махнул рукой дядя Авес. – Все равно пива здесь нет.

– Что же завтра будем есть?

Дядя задумался.

– В самом деле… – пробормотал он. – Мне врачи приказали хорошо питаться…

Но потом дядино лицо просияло.

– Знаешь что, река Хунцы? Сходи к председателю! Скажи, мол, ко мне дядя приехал, фронтовик, летчик. Три раза, мол, горел, ему врачи сказали хорошо питаться. Попроси у него яичек, масла, сала, муки. Смотри, яички только свежие бери, а то они так и норовят сбыть залежалый товар. Понял? Ты определять умеешь? Надо одно разбить и понюхать. Если тухлым воняет, значит, они все тухлые.

– Ясно. Большое спасибо, дядя Сева.

Но дядя был чужд чувства юмора. Мою благодарность он принял за чистую монету, и, видно, она ему польстила, потому что Авес Чивонави впал в самовосхваление.