Аркадий Бухов - Жуки на булавках

Когда дело попадало в суд, Ивашкиному благосостоянию наступал конец. Его, как гражданского истца, конечно, сажали сначала в подвал. Выдержав там известное время, достаточное для перехода его недвижимого имущества в полную собственность судейского персонала, его выпускали в качестве свидетеля по собственному делу и, перед процессом, некоторое время пытали. Если Ивашка оставался жив, его оправдывали и снова сажали в тюрьму; если он не выдерживал, его тоже оправдывали, а присужденную землю судьи брали себе.

В этом случае Ивашка, по истории русского права, назывался повытчиком, от слова «выть».

В эпоху петровских времен взятки брали осторожнее и сразу перешли на деньги, хотя в отсталой провинции брали еще всем, что можно было довести, донести, проволочь или догнать до официальных учреждений.

В то время все помещики тягались. За что – этого никто не знал, но помещика, который бы не тягался с другим из-за чего-нибудь, все переставали уважать.

– Приметно, государь мой, – говорили тяжущемуся помещику чиновники в платьях немецкого покроя, – что достаток имеете немалый.

– Именьишко худое, деньжишки мелкие, – начинал плакаться помещик. – Серебра – только чайная ложка… Ее бы подарить кому-нибудь, да не знаю – кому…

Чиновники сейчас же придирались к слову.

– На сие мудрецом одним франкским сказано: «Сухая ложка рот дерет». Оную смазать надлежит.

…Самым тяжелым видом взятки, как я уже сказал раньше, надо считать третий – без угроз и напоминания, наиболее частый в последний период русской жизни.

– Видите ли, я хотел бы, чтобы эта бумага…

– Не могу-с

– То есть даже не то, а чтобы…

– Не могу-с.

– Я, собственно…

– Не могу-с.

Оторопевший человек, которому нужно получить бумагу во что бы то ни стало, растерянно оглядывается по сторонам, краснеет и начинает гибнуть на глазах у окружающих.

– Разрешите мне только передать вам эту бумагу…

– Не могу-с.

– У нее в середине копия. Зеленая.

– Не могу-с.

– Синяя.

– Знаете ли, не могу-с.

– Красная, черт возьми…

– Красная? Гм!.. А вам что, собственно, угодно?

Историю взятки писать очень трудно. Немыслимо описывать состязание двух лошадей, когда обе только что пущены со старта. А взятке до своего предельного пункта еще очень далеко. Мы только еще Ивашкины внуки и только можем описывать взятки в России, как хроникеры текущих событий. Быть может, какой-нибудь Ивашкин правнук напишет эту историю не только сначала, но и до конца… У нас, к сожалению еще нет морального права написать одно маленькое слово в неиссякаемой истории взятки в России: конец.

1915

– Вильямс, мне скучно.

– Может быть, мистер Форд пожелает посмотреть, как лучший хирург в стране прививает за две тысячи долларов мышиный тиф лучшему в стране слону?

– Видел. После зарежете этого слона, нафаршируете его лучшей в стране венской мебелью, и пусть об этом будет напечатано в газете.

– В лучшей газете, сэр. Две тысячи долларов лучшему в стране репортеру.

– Дала ли ростки финиковая пальма, которую третьего дня посадили у меня под кроватью?

– Колеблется, но дает ростки, сэр.

– Что об этом говорят в обществе?

– Говорят, что лучший в стране миллионер Форд неистощим на лучшие в стране выдумки. Две с половиной тысячи долларов.

– Кому, Вильямс, кому?

– Лучшему в стране обществу за циркулирование среди него этого мнения.

– Мне скучно, Вильямс. Пусть мне вставят лишний золотой зуб.

– Лучший в стране, сэр.

– Вильямс, у меня блеснула идея.

– Алло! «Нью-Йорк тайме?» Редакция? Две тысячи долларов! У миллионера Форда блеснула…

– Не для этого. Пусть это останется между нами и миром, если вы так хотите… Я хочу мирить воюющие страны.

– Лучшие в стране державы, сэр?

– Я хочу помирить союзников. Закажите пароход.

– Прикажете запрячь лошадьми для города или океана?

– Океана.

– Лучшего в стране океана. Есть. Пароход готов, оборудован и в нетерпении дожидается сэра.

– Обставьте его.

– Лучшие в стране горничные в бархатных платьях, матросы с университетским образованием, штурман – маркиз старого рода, в трюме произведения великих художников, мебель из воробьиной кожи, платиновые подмостки, старые испанские сигары в серебряных зубах у провожающих…

– Именно. Еду через восемь минут шесть терций.

– Алло! Редакция? Известный миллионер Форд, который известен тем, что…

– Вильямс, это Гаага?

– Лучшая в стране Гаага. Лучшие в стране мирные конгрессы.

– Вильямс, где восхищенная толпа, приветствующая голубя мира?

– Восемь тысяч долларов.

– И только одна старуха, просящая еще полдоллара на что-то?

– Жадная, сэр. Должно быть, все взяла себе и не предупредила.

– Вильямс, похож я на голубя мира? Может быть, я неправильно держу пальмовую ветку?

– Лучший в стране рот и лучшая в стране ветка.

– Может быть, у меня крылья нехорошо привязаны?

– Лучшие голуби в стране плакали от зависти.

– Странно… И никакого впечатления.

– Ваше превосходительство, там какой-то человек крыльями хлопает и вас просит.

– Смотри, как бы план укреплений еще не снял.

– Никак невозможно, палочка с листьями во рту, головой трясет и мычит.

– Проси. Честь имею…

– Сэр, лучший в стране полководец! Разрешите вынуть палочку изо рта? Миллиардер Форд!

– Мне некогда, простите.

– Я приехал мирить Европу.

– Может, после войны зайдете? Сейчас все так заняты, так заняты…

– Я уеду, только помирив Европу. Сто тысяч лучших в стране долларов.

– Сержант, отведите господина в офицерское собрание, там есть свободные люди.

– Вильямс, что пишут обо мне их газеты?

– Вами занята вся нейтральная пресса, сэр. Вот статья в большой влиятельной газете.

– Время – деньги. Только – заглавия.

– «Веселый старик. Редкий случай слабоумия. Человек, которому нечего делать. Американская обезьяна. Лбом о стену. Что смотрит полиция? Идиот».

– Вильямс, мне что-то не хочется мирить.

– Слушаю, сэр.

– Уложите крылья. Не погните их в чемодане. Веточку можно оставить в Гааге. Через шесть минут и…

– Пароход дожидается.

– Вильямс… Да это Нью-Йорк… Что это за толпа на берегу?..

– Восхищенная толпа. Каблограмма. Две тысячи долларов.

– Прекрасно. Даю вам шесть суток отпуска на окончание Бруклинского университета.

– Слушаю, сэр.

– А что мы будем делать, когда приедем, Вильямс? Мне уже становится скучно. Что у вас приготовлено на будущую неделю?

– Надевание лебединого оперения на граммофон, сэр. Прививка бешенства лучшему в стране бильярдисту, сэр. Визит к стальному королю на дрессированных… Сэр изволил задуматься?