Карел Чапек - Метеор

Он неуверенно покачал головой.

- Не знаю.

- Ну, все-таки, - настаивала она. - Ведь детские впечатления так глубоки.

Он попытался угодить ей.

- Помню, что, глядя на горизонт, я всегда думал, что за ним должно быть что-то прекрасное. Детские ощущение, не правда ли?

- Вы думали об этом дома?

- Нет, здесь на островах. И при этом я чувствовал себя... мальчиком. - Держа ее за руку, он отважился продолжать. Знаете, я... украл мяч.

- Какой мяч?

- Детский, - лепечет он смущенно. - В Порт-оф-Спейне, около гавани. Он покатился мне под ноги... полосатый, красно-зеленый мячик. И мне вдруг захотелось, чтобы он был мой... захотелось совсем, как мальчишке. С тех пор я не расстаюсь с ним.

Слезы выступили у нее на глазах. "Боже, как глупо я веду себя!"

- Вот видите, мистер... мистер Кеттельринг! - взволнованно восклицает она. - Дело пойдет на лад, вы увидите. Закройте глаза, чтобы сосредоточиться. Вспоминайте изо всех сил...

Он послушно закрывает глаза и сидит неподвижно, повинуясь ее словам. Тишина, слышен лишь шорох крыльев ошалелых бабочек да откуда-то издалека визг мулатки.

- Вспоминаете?

- Да!

Маленькая кубинка, затаив дыхание, склоняется к его лицу. Какой он странный, какой строгий, когда у него закрыты глаза! Измученный и страшный.

Но вот его лицо проясняется.

- Вы вспомнили что-то?

Он вздыхает глубоко, с облегчением.

- Здесь так хорошо!

Девушка борется с охватившим ее беспричинным умилением. И все-таки у нее невольно вырывается:

- Значит... у нас не ад?

- У вас не ад, - шепчет он, боясь шевельнуть рукой и открыть глаза. - Это так ново для меня. Поймите, я не любил тex.

Бог весть, кто раньше разгадал смысл его слов, - девушка, воспитанная в американском университете, или маленькая темноволосая кубинка. Но она вырвала у него свою руку и почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Счастье, что здесь темно!

- А... прежде вы любили кого-нибудь? (Боже, какая тьма!)

Он пожал грузными плечами.

- Это вы должны были бы запомнить...

Это сказала американская девушка; кубинка знает, что так нельзя разговаривать с посторонним мужчиной. Но и взрослая американская студентка растеряна. В Штатах, в студенческом общежитии, девушки, бывало, спорили обо всем; и с юношами можно было откровенно обсуждать что угодно. Бог знает, почему сейчас это вдруг стало очень трудно. Мери кусает губы и прижимает похолодевшие руки к пылающим щекам.

- Мистер Кеттельринг?

- Да?

- Я уверена, что вы любили прежде. Вспомните.

Он молчит, упершись локтями в колени. Теперь перед ним снова маленькая кубинка. Как тревожно дрожат ее длинные ресницы!

- Нет, никогда не любил, - медленно произносит он, - я никогда не переживал того, что сейчас. Это я знаю. Знаю твердо.

У маленькой кубинки вдруг перехватило дыхание, сердце забилось, задрожали колени. Так вот какова любовь, боже милостивый! Как прекрасно, боже, плакать хочется! Но американизованная девушка ухватилась за эту фразу и мигом истолковала ее по-своему: да, так и есть, я сразу угадала, тотчас же как только он сказал: "Я лгал вам, сеньорита..."

- Я так рада... - произносит она дрожащим голосом, что... (А чему, собственно, рада?) что вам тут нравится, (не то, не то, но теперь уж это не имеет значения!) Я люблю наш сад, я бываю здесь каждый вечер... (Как глупо я говорю!)-Американская девушка пытается одержать верх. - Послушайте, мистер Кеттельринг, я помогу вам вспоминать, хотите? Как это ужасно, если человек не в силах вспомнить, кто он такой. - Кеттельринг вздрагивает, как от удара. - Я хочу сказать, - американская девушка спешит исправить свою оплошность, - что я буду счастлива памочь вам. Пожалуйста... Она коснулась пальцем его рукава. (Чуточку флирта перед уходом! Чтобы легче было уйти!)

Кеттельринг поднялся.

- Прошу прощения. Я провожу вас.

Она стоит около него, совсем близко, словно они держатся за руки.

- Обещайте мне, что вы будете вспоминать!

Кеттельринг улыбается. Марии он кажется в этот миг необыкновенно красивым, и ей хочется закричать от счастья.

Мария высовывается из окна, вдыхая благоухание ночи. На балконе этажом выше пламенеет огонек сигары.

- Хэлло, мистер Кеттельринг!

- Что?

- Вам не спится?

- Да, что-то не спится.

- Мне тоже, - радостно признается она и подставляет ночной прохладе обнаженные плечи. "Обними, погладь мои плечи, я рядом, коснись - слышишь, как бьется мое сердце?"

"Нет, нет, я не смотрю, я не смею. Я даже бросил сигару куда-то в потемки, - только бы не было заметно, что меня трясет, как в ознобе. Damn 1, Мери, да не гладьте вы свои плечи, мне кажется, будто я их глажу".

"...Я понимаю. Я это чувствую. У вас такие горячие руки, словно вы грелись на солнце. А у меня дрожат пальцы, почему? Ведь я спокойна, совершенно спокойна. Я знала, что это придет. Когда я догадалась? Вам ни к чему знать об этом... Сразу, как только я вошла в комнату и вы встали... Такой большой, а не знает, чей он!"

Человек на балконе вздыхает.

"О, мистер Кеттельринг, please 2, какие глупости, ведь это в вас самое прекрасное. Хочется взять вас за руку и сказать: "Dear lil'boy 3, чей ты, мальчик?" Хо

1 Проклятие (англ.).

2 пожалуйста (англ.).

3 Милый маленький мальчик (англ.).

чется поцеловать вас или приласкать. Я думаю, это материнский инстинкт".

"Очень благодарен".

"Нет, не верьте мне. Я вас боялась. В вас есть что-то таинственное и отпугивающее. Словно вы в маске. Это волнует. Когда вы со мной заговорили в саду, я чуть не удрала, так мне было страшно!"

"Beg your pardon 1, я, собственно, совсем не хотел..."

"А я хотела, чтобы вы подошли, разве вы не поняли? Глупые испанские обычаи не позволяют мне сидеть с вами за столом. Приходится видеть вас только украдкой... Как странно... сердце стучит, словно я грешу... Хелло, вы еще там?"

"Да, я здесь. Не смотрите сюда, не то я прыгну вниз, Мария Долорес".

Она поспешно закрывает плечи шелковой шалью с длинной бахромой и снова становится темноволосой кубинкой, которая сладко жмурится в темноте, опуская длинные ресницы, и ни о чем не думает, только ждет.

"Вы понимаете, на юге редко встречаешь белых женщин. Вы и не представляете себе, как это прекрасно и вместе страшно вдруг почувствовать уважение к женщине. Хочется опуститься на колени и не поднимать глаз. Ах, сеньорита, я все готов сделать, лишь бы вы подарили мне свой платочек. Я упаду на колени и буду безгранично счастлив".

Глаза юной кубинки сияют, а шаль медленно-медленно сползает с ее плеча, видна лишь узкая полоска смуглой руки, но для Кеттельринга это сейчас больше, чем когда-либо раньше женская нагота...

Наверное, летучая мышь зигзагом пронеслась мимо, овеяладевушку ветерком; Мария вздрогнула, скрестила руки на груди и отступила внутрь комнаты.

А потом... о, уже рассвет, в саду прощебетала сонная птичка. Американская студентка осторожно, на цыпочках, подходит к окну и смотрит на балкон.