Марианна Кожевникова - Простые вещи

— Ты мне еще про какую-то свою подругу хотела рассказать, — вспомнил Миша.

Но Ляле совсем не хотелось возвращаться к дневным беспокойным мыслям, на нее уже наплывали совсем другие, вечерние, и не мысли даже, а волны — теплые, разнеживающие. И тюльпаны, стоящие на столе, пламенели только любовью.

Миша взглянул на жену, потом на дочку и сказал:

— А не пора ли нашей девочке баиньки? Пойдем-ка почистим зубки и в кровать!

— Пора! Пора! — благодарно поддержала Ляля. — Папа тебе сказку расскажет, а я быстренько посуду помою и приду тебя поцеловать.

Сказка примирила Иринку с чисткой зубов, и она отправилась в ванную. Миша привлек к себе Лялю и поцеловал в шею возле плеча, она откинула голову, и тогда он коснулся губами ямочки между ключиц — всегда, когда он целовал ее в эту ямочку, она смеялась тихим воркующим смехом. И, услышав этот смех, он прижимал ее к себе крепче, и ничего не было для него отраднее этого теплого счастливого воркования.

— Я, пожалуй, не буду вечером работать, — шепнула Ляля.

— Я помогу тебе… не работать, — шепнул он в ответ.

Потом она стелила постель, а он укладывал Иринку, она пришла поцеловать дочку на ночь, и они втроем болтали и смеялись. Ирка никак не могла угомониться, подскакивала, возилась, хихикала и требовала продолжения сказки. Вдруг Миша сделал очень серьезное, значительное лицо.

— Вспомнил, — сказал он. — У меня же есть любимая Иркина книга. Сейчас принесу.

Он ушел и вернулся с толстым растрепанным томом.

— Читай! — потребовала Иринка.

Миша начал читать заунывным голосом про математические функции, и на третьей строке Ляля почувствовала, как у нее смыкаются веки.

— Эй! — шепотом окликнул ее Миша. — Это я не тебе, это я Иринке читаю!

Ляля засмеялась.

Ирка выдержала еще две строки и заснула.

— Волшебная книга, — все так же серьезно сказал Миша, глядя на посапывающую дочку. — Теперь и ты знаешь, почему наша дочь так любит, когда я укладываю ее спать.

Ляля тихонько прыснула.

— А эту девочку я буду укладывать спать по-другому, — пообещал он и, сурово взглянув на жену, подхватил ее на руки и понес в спальню.

Ляля не слышала, как Миша ушел на конференцию, она никак не могла выплыть из сладкого утреннего сна, спала и чувствовала, как ей сладко спится. Проснулась она оттого, что ее теребила Иринка. Дочка сидела у нее на кровати и молча будила ее.

— Имей совесть, Ирина, — басом попросила Ляля. — Дай в кои-то веки выспаться!

И она готова была перевернуться на другой бок, но Иришка судорожно затрясла ее за плечо, испуганно глядя на нее и тыкая пальцем в свой открытый рот.

— Господи! Что с тобой? — перепугалась Ляля.

— Не знаю, — еле слышно выдохнула Иринка. — Я боюсь.

Глаза у нее налились слезами.

— У тебя нет голоса! — грозно произнесла мать, быстренько сообразив, в чем дело, и поставив диагноз. — А я тебе вчера говорила: не ешь столько мороженого!

— Пират голос украл, — прохрипела Иринка. — Позвони дяде Сане, пусть назад отдает.

— Пират! Не пират пусть отдает, я тебе надаю по попе, горе ты мое, луковое! — запричитала Ляля. — Только твоей простуды мне не хватало!

Приговаривая, она уже быстро сновала по комнате, соображая, какая погода и что надеть.

— Ну-ка марш в постель! — скомандовала она дочке. — Лежи под одеялом и носа не высовывай. Среди лета простуду подхватить! Да где это такое видано!

Иринка мигом ушмыгнула к себе в комнату, сообразив, что с мамой сейчас спорить нельзя.

Ляля раздвинула шторы, обнаружила, что погода переменилась, жара разрешилась проливным дождем, и достала из шкафа коричневые брюки. Собственно, что она так встревожилась? Простуда — дело житейское. Сейчас попоит Ирину молоком с медом, потом молоком с содой, потом молоком с винными ягодами, и все как рукой снимет. Только бы не ангина. С ангиной без антибиотиков не сладишь. А простуда — пустяк!

Ляля пошла на кухню, достала молоко из холодильника и поставила греть. Ирка терпеть не могла горячего молока, но на этот раз не отвертится.

По коридору затопали босые ножонки.

— Брысь в постель! — грозно крикнула Ляля, выглядывая из кухни.

Ответом ей было молчание, потом щелкнула задвижка в туалете.

— Ну, теперь начнется беготня в пижаме, — вздохнула Ляля. — И все по уважительной причине.

Она обрадовалась, что молоко выдержало испытание огнем и не свернулось, налила его в толстую фаянсовую кружку, пошарила по полкам, не нашла меда и насыпала соды.

— Смотри, какие дивные пузыри, — сказала она в утешение дочери, которая уже тихонько сидела под одеялом.

Но Иринку пузыри не утешили.

— Это гадость, — прошептала она.

— Зато ты умница, — возразила ей Ляля.

Ирка поддалась на лесть и отпила глоток молока, личико у нее тут же сморщилось, и она уже протянула руку, чтобы вернуть кружку, но мать грозно нахмурилась, и девочка покорно отпила еще несколько глотков.

— Ладно, хватит, — сжалилась Ляля, вспомнив совершенно отчетливо свои детские мучения. — Сама знаю, что молоко с содой не сахар.

Иринка, повеселев, быстро закивала головой.

— Если посидишь одна, я схожу в магазин за медом и винными ягодами.

Ирина не знала, какие такие винные ягоды, и представила себе что-то вроде крупного черного винограда. Надавишь языком, и в рот вино течет. В общем, что-то вроде конфет с ликером. Она опять торопливо закивала, давая понять, что охотно посидит одна и дождется винных ягод.

— И кашу съешь, а то никаких винных ягод!

Иринка опять закивала — она кашу и без ягод съест, с одним вареньем.

Устроив дочку поудобнее, надев на нее шерстяные носки и вручив тарелку с кашей, Ляля со спокойной душой отправилась по магазинам.

Дождь страшен только из окна. На улице он прибил пыль, помыл асфальт и сменил запах выхлопных газов на горький тополиный аромат. Даже в городе повеяло чем-то луговым и летним. «Отпуск-то на носу! Нужно поскорее книгу сдавать, а то не вырвешься никуда», — сказала себе Ляля. Она любила гулять под дождичком, он смывал с нее все печали. Аптеки попадались на каждом шагу, и она накупила против Иринкиного безголосия столько полезных и быстродействующих средств, что если они и вправду все помогут, то заголосит Ирина, как речное пароходство.

Когда нагруженная свертками Ляля появилась на пороге Иринкиной комнаты, та сиплым шепотом спросила:

— А где винные ягоды?

— Сейчас принесу, — отозвалась Ляля, — но их нужно непременно залить горячим молоком. А голосок-то у тебя от соды прорезался.

Через несколько минут она вернулась с чашкой, и Иринка торопливо заглянула в нее, потом перевела недоуменный взгляд на мать — где ягоды?

— Это они и есть, — объяснила Ляля.

Сморщенные желтоватые мешочки с носиками и есть винные ягоды? Не может такого быть. Иринка надкусила один мешочек и сморщилась — мешочек был набит мелкими косточками, и они захрустели на зубах. Да нет, мама пошутила, винные ягоды не могут быть такими!