Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

Ее мать происходила из образованной семьи среднего класса, но была выслана со своей родней в сельскую местность во время Большого скачка34. Она внушала Китти, что образование — единственный путь наверх. Всю юность Китти пахала, чтобы быть лучшей в классе, лучшей в школе, лучшей на государственных экзаменах, и в конечном счете единственный шанс получить достойный диплом увели у нее из-под носа. Какому-то мальчику с правильными связями досталось «в награду» единственное место в университете от их округа. Место, которое по праву должно было принадлежать ей.

Но Китти не сдавалась, она продолжала сражаться: перебралась сначала в Шэньчжэнь, чтобы работать в караоке-баре, где занималась всякими непотребствами, а затем в Гонконг, где сперва получила небольшую роль в местной мыльной опере, а потом закрепила за собой роль любовницы режиссера. Китти встречалась с несколькими довольно незначительными мужчинами, пока не познакомилась с Алистером Чэном, милым, даже слишком милым невежественным мальчиком, отправилась с ним на свадьбу Колина Ху, подцепила там Бернарда Тая, сбежала с ним в Вегас, выскочила за него замуж, чтобы познакомиться с Джеком Бином на похоронах своего свекра. Затем Китти развелась с Бернардом и наконец, наконец-то вышла замуж за Джека — человека, который действительно стоил всех этих стараний.

И теперь, когда Китти подарила Джеку первого сына35 (Гарвард Бин, 2013 года рождения), она могла делать все, что душе угодно. Она могла улететь в Париж на своем личном «джамбо»36 с одним французским переводчиком, двумя детьми, тремя сказочными подружками (все такие же подтянутые и нарядные, как и она, как на подбор жены богатых экспатов из Шанхая, Гонконга и Сингапура), четырьмя нянями, пятью личными горничными и шестью телохранителями, чтобы снять весь верхний этаж отеля «Пенинсьюла» (что она и сделала). Она могла позволить себе заказать всю коллекцию осень — зима от «Шанель» и пошить каждый наряд в трех экземплярах (она сделала и это). А еще Китти могла отправиться на экскурсию по Версалю с главным куратором, после чего пообедать на свежем воздухе, вкушая блюда, приготовленные Янником Аллено37, в деревне Марии-Антуанетты (такая программа была намечена на завтра благодаря Оливеру Цяню, который все это организовал). Если бы о Китти написали книгу, никто бы не поверил в эту историю.

Китти потягивала шампанское, разглядывала вечерние туалеты, которые выставляли перед ней напоказ, и немного скучала. Да, это очень красиво, но все платья после десятого стали казаться одинаковыми. Бывает ли передозировка красоты? Китти могла скупить всю коллекцию во сне и забыть, что она вообще у нее есть. Нет, ей нужно что-то большее. Пора выбраться отсюда и, может быть, присмотреть себе какие-нибудь замбийские изумруды…

Люка заметил, что Китти заскучала. Ему было знакомо это выражение лица. Он часто наблюдал, как вдруг начинали кукситься самые привилегированные клиентки, женщины, которые имели постоянный неограниченный доступ ко всему, чего желало их сердце, — наследницы, знаменитости, принцессы — словом, все те, кто сидел на этом самом месте. Он знал, что нужно оживить атмосферу в зале, чтобы снова вдохновить богатую покупательницу.

— Дамы, позвольте мне показать вам нечто особенное — над этим Джамба трудился неделями! — Люка нажал на одну из стеновых панелей буазери, открывая внутреннее святилище Джамбаттисты: скрытую от посторонних глаз мастерскую, где на манекене висело платье. — Этот наряд вдохновлен «Портретом Адели Блох-Бауэр I» кисти Густава. Вы знаете эту картину? «Золотую Адель»? Ее купил за сто тридцать пять миллионов долларов Рональд Лаудер, и теперь она висит в нью-йоркской Новой галерее.

«Дамы» с недоверием уставились на шедевр — вечернее платье с открытыми плечами, в котором лиф из тюля цвета слоновой кости переходил в мерцающую юбку-каскад с длинным шлейфом, расшитым золотыми блестками, кусочками лазурита и драгоценными камнями, кропотливо собранными в закручивающийся мозаичный узор. Это действительно выглядело как ожившее полотно Климта.

— Господи! Оно невероятное! — взвизгнула Джорджина, проводя длинным наманикюренным ногтем по инкрустированному драгоценными камнями лифу.

— Ravissement! Combien?38 — прокомментировала Татьяна, весьма самонадеянно пытаясь продемонстрировать программу средней школы по французскому.

— Цена пока не назначена. Это специальный заказ, для выполнения которого пришлось нанять четырех вышивальщиц на три месяца на полный рабочий день, и у нас впереди еще несколько недель работы. Я бы сказал, что это платье со всеми дисками из розового золота и драгоценными камнями обойдется покупательнице в два с половиной миллиона евро.

Китти уставилась на платье, ее сердце внезапно заколотилось сладко-сладко, как бывало всякий раз, когда она видела что-то действительно возбуждающее.

— Я хочу его!

— О, мадам Бин, мне очень жаль, но это платье уже обещано другой клиентке. — Люка виновато улыбнулся.

— Ну сшейте еще одно. То есть еще три, конечно.

— Боюсь, мы не сможем сшить точно такое же платье.

Китти недоумевающе посмотрела на него:

— О, я уверена, что сможете.

— Мадам, я надеюсь, вы поймете… Джамба был бы рад создать для вас другое великолепное платье в той же манере, а именно эту модель повторить нельзя. Это единственное в своем роде произведение, созданное для нашей особой клиентки. Она тоже из Китая…

— Я не из Китая. Я из Сингапура!39 — заявила Китти.

— И что это за «особая клиентка»? — потребовала ответа Венди, ее густая грива бронзового оттенка а-ля Бейонсе дрожала от негодования.

— Какая-то подруга Джамбы. Я знаю только ее имя — Колетт.

Девушки внезапно умолкли, не решаясь озвучить уточняющий вопрос, который нужно было задать. Наконец заговорила Венди:

— Э-э-э… вы говорите о Колетт Бин?

— Я не уверен, что это ее фамилия. Погодите, я проверю спецификацию. — Он перевернул страницу. — И правда, Бин! Какое совпадение! Вы родственники, мадам Бин? — спросил Люка.

Китти выглядела как олень, попавший в свет фар. Люка шутит. Он же наверняка должен знать, что Колетт — дочь ее мужа от первого брака.

Тут быстро встряла Татьяна:

— Нет. Но мы знаем ее.

— А то! — фыркнула Венди.

Она размышляла, стоит ли рассказать, что тирада, в которой Колетт предстала настоящей сукой, набрала тридцать шесть миллионов просмотров только в «Вичате»40, сделав ее печально известным олицетворением дурно воспитанных отпрысков фуэрдай41, и она была вынуждена бежать в Лондон с позором. Венди решила, что лучше всего этого сейчас не рассказывать.

— Значит, это платье для Колетт, — протянула Китти, поглаживая рукав, похожий на паутинку.