Ольга Лазорева - Я — порнозвезда

И именно после этого случая я стала ездить вместе с Виктором на приемы к Ирине Григорьевне. Следующие полгода прошли спокойно. Я практически никуда не выезжала одна. И даже вещи стала заказывать себе через Интернет-магазины. Виктор в это время сильно отдалился от меня. Он почти не общался со мной, и я жила в каком-то искусственно созданном вакууме. Ирина Григорьевна постоянно пыталась вызвать меня на откровенность, но ей это ни разу не удалось сделать.

Про еб…ю в туалете «P-клуба» я постаралась забыть. Хотя иногда вспоминала со странным трепетом того неизвестного красавца. Кира звонила мне несколько раз, приглашала в гости, но я под благовидными предлогами отказывалась.

Кроме большого открытого бассейна в нашем доме есть еще один, меньших размеров. И я большую часть времени стала проводить возле него. У мужа здесь было устроено что-то типа спортивного зала, но я велела Эмме Эдуардовне переделать все по моему вкусу.

— Уберите все эти тренажеры, шведские стенки, мячи и прочую дребедень, — сказала я тоном, не терпящим возражений, — и устройте возле бассейна райский уголок.

Я взглянула на экономку. Эмма Эдуардовна стояла неподвижно, держа спину прямо, и глядела на меня с непроницаемым выражением лица.

— Вам понятно? — спросила я, начиная злиться.

Из всей прислуги только она раздражала меня по-настоящему. Но Эмма Эдуардовна работала еще у отца Виктора, и избавиться от нее не представлялось возможным.

— Уточните, что вы имеете в виду под райским уголком, Виктория Аркадьевна, — сказала она и натянуто улыбнулась.

— Зимний сад, — ответила я. — И чтобы побольше тропических цветущих растений. А бассейн декорируйте натуральным камнем и устройте пару живописных водопадов.

— А не проще ли вам слетать в отпуск? — начала она.

— Сделаете как я сказала, — оборвала я ее. — И побыстрее!

И уже дней через десять я блаженствовала у воды, лежа на самом настоящем белом песке, который подогревался снизу, слушала беспрерывное журчание водопада и любовалась цветущими орхидеями. Виктор несколько раз присоединялся ко мне в редкие выходные и говорил, что идея просто замечательная. Он привез несколько волнистых попугаев, и мы их выпустили. Они прекрасно себя чувствовали и летали между ветвей пальм, громко крича. Лаки вменялось в обязанность не забывать кормить их. И за это я разрешила ей иногда плавать в бассейне и валяться на песочке.

Новый год мы встретили в ресторане, который Виктор снял на сутки. Были приглашены только родные. Прилетел даже старший брат Виктора с женой и детьми из Берлина. Я чуть не подохла от скуки. Но всем улыбалась и мило болтала. И уже 2-го утром Виктор вместе с братом улетел в Берлин по делам.

— Я хочу пригласить домой подружек, — сказала я ему перед самым отъездом.

— Это зачем еще? — хмуро поинтересовался Виктор, копаясь в бумажнике.

— Хочу! Что, я не могу устроить новогоднюю вечеринку по своему вкусу?! — взвилась я. — Не волнуйся! Приглашу пару девчонок с их парнями, поваляемся у бассейна, попьем шампанского, только и всего!

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся от меня Виктор. — Но ведь я отпустил всю прислугу на рождественские каникулы.

— И что? — вновь начала я раздражаться. — Что, они нажираться сюда, что ли, приедут? Я же тебе говорю: попьем шампанское, поедим фрукты, поплаваем, и вечером все разъедутся по домам.

Виктор, наконец, оторвался от бумажника и светло глянул на меня.

— И чего ты так нервничаешь, малышка? — спросил он и улыбнулся. — Ну конечно, пригласи подружек, раз тебе так хочется. В кладовой найдешь коробку с шампанским «Dom Perignon». Перед Новым годом доставили. Можете пить, оно просто сказочное, настоящее «кюве де престиж».

Сегодня ездила на прием к Ка. Он встретил меня, все так же сияя белоснежными зубами, но глаза были немного настороженными.

— Хотите чаю? — предложил Ка, усаживаясь напротив меня.

— Хочу, — ответ ила я и улыбнулась.

— Виктория, вы почему перестали отсылать мне записи? — серьезно спросил Ка.

— А новых пока нет, — соврала я, не моргнув глазом.

— И в чем причина? — осторожно осведомился он.

— Надоело, — равнодушно ответила я. — И потом, я абсолютно здорова и не вижу в этом никакого смысла.

— Никто и не говорил о том, что вы больны. Возможно, Виктория, это я не подхожу вам в качестве врача, раз вы перестали мне доверять.

— С чего вы взяли? — насторожилась я. — Я вам доверяю, просто последнее время действительно ничего не пишу. Но если захочу вновь писать, то непременно отправлю вам.

— Договорились, — тут же расцвел Ка. — А сейчас расскажите подробно о вашем последнем сне, который вы запомнили.

Я наврала ему с три короба, и он остался очень доволен такой сложной картиной работы моего подсознания.

После сеанса я заехала на Арбат в магазин «Бюстье». И пока изучала кружевные комплекты, все думала о настороженности Ка. Что-то мне во всем этом очень не нравится. Ведь раньше он утверждал, что ему необязательно читать то, что я записываю. А сегодня исподволь подводил меня к тому, что я обязана все записывать и отправлять ему. Не стоит ли за всем этим мой муж? А вдруг он пообещал Ка огромные деньги за информацию обо мне? Но пока не буду себя накручивать. Писать уже вошло в привычку, и это действительно сильно разгружает психику. Но отправлять ничего не буду.

«— Благодарю за классический урок, — ответил я, — но вы все же не можете отрицать, что мужчина и женщина в вашем веселом солнечном мире, как и в нашем туманном, по природе враги. Что любовь на короткое время соединяет их в одно существо, обладающее единым помыслом, единым чувством, единой волей, чтобы затем еще сильнее разъединить их, и — да вы знаете это лучше моего — тот, кто тогда не сумеет подчинить себе другого, очень скоро почувствует на своей шее его ногу…

— А именно, как правило, мужчина — ногу женщины, — воскликнула госпожа Венера с высокомерной усмешкой, — что опять же вы знаете лучше моего.

— Верно, и именно поэтому я не строю никаких иллюзий…

… — Да, я жестока, раз уж вам это слово доставляет такое удовольствие, и разве я не имею права быть такой? Мужчина — вожделеющий, женщина — вожделенная, вот и все, но решающее преимущество женщины. Природа предала ей мужчину через его страсть, и женщина, которая не умеет сделать из него своего подданного, своего раба, даже свою игрушку и затем изменить ему, — такая женщина неумна.

— Ваши принципы, уважаемая моя… — бросился я с негодованием возражать.

— Покоятся на тысячелетнем опыте, — насмешливо перебила меня мадам, в то время как ее пальцы играли в темном меху, — чем более уступчивой и праведной выказывает себя женщина, тем скорее мужчина отрезвляется и становится властелином; и чем больше она окажется жестокой и неверной, чем грубее она с ним будет обращаться, чем дерзостнее она будет с ним играть, чем меньше жалости она будет выказывать, тем больше она будет разжигать сладострастие мужчины, тем больше она будет им любима и боготворима…»