Ольга Лазорева - Я — порнозвезда

— Ты-то откуда знаешь? — ехидно спросила я.

— Во-первых, по роду своей профессии обязан всем интересоваться. А во-вторых, сам так работал, пока в универе учился.

В общем, выехали мы полчетвертого утра под слезливые причитания Нины Романовны. Она без конца приглашала приезжать почаще, причем в основном обращалась ко мне и просила влиять на ее неблагодарного сыночка, который так редко бывает в родном гнезде. Она напекла нам на дорогу мешок пирогов, как будто мы ехали, по крайней мере, поездом до Владивостока. Кроме этого, мы получили трехлитровую банку еще теплого парного молока. Юрий Иванович был немногословен и просто пожелал нам счастливо добраться.

Когда мы миновали знаменитые Золотые Ворота и поехали по практически пустой трассе, Ден предложил пересесть за руль. Я неохотно согласилась. Никто, думаю, не любит пускать чужака за руль своей машины. Но было очень рано, меня неудержимо клонило в сон, и я уступила свое место Дену. Улегшись на заднем сиденье, я благополучно уснула.

Через какое-то время проснулась и заметила, что мы стоим на месте. Я приподнялась и выглянула в окно. С удивлением увидела, что мы находимся на какой-то проселочной дороге. Солнце уже начало вставать, но лес был укрыт густым голубоватым туманом. Сквозь его плотную пелену я разглядела невдалеке какую-то машину. Возле нее находились три плохо видные фигуры. Я вышла и направилась к ним, зевая и ежась от сырого воздуха.

В нескольких метрах от «Фиесты» стоял старенький, видавший виды «Запорожец». Капот был открыт, и в его внутренности уткнулись Ден и какой-то человек в черной рясе. Я подошла и настороженно поздоровалась. Из капота высунулась пожилая женщина в монашеском одеянии, а из машины выглянула вторая, намного моложе и тоже в черной рясе и черном платке.

— Доброе утро, — хором ответили они.

— Видишь, где застряли, — хмуро сказал Ден. — Но я уже все исправил. Пустяшная неполадка была, даже я справился.

— Благослови Господь! — сказала пожилая монахиня и ясно улыбнулась.

На ее свежем полном лице, обрамленном черным платком, как-то нелепо выглядели большие круглые очки.

— А мы вообще где? — спросила я, зевая.

— Не волнуйся, мы чуть отъехали от трассы. Тебе из-за тумана не слышен шум дороги. Хотя, я думаю, многие сейчас или едут черепашьим шагом, или, как мы, стоят, пережидая. Ты не представляешь, какой туман навалился. Я в метре перед машиной ничего не видел. Вот и решил на этот сверток съехать. Мы раньше сюда за грибами ездили. Я эти места хорошо знаю. А тут эти дамы. Вот и помог.

— Может, перекусим? — спросила я, вспомнив о пирожках. — У вас сейчас никакого поста нет? — обратилась я к монахиням. — А то пирожки с мясом, луком и яйцом.

— В данный момент нет, так что можно откушать скоромное, — улыбаясь, ответила пожилая монахиня. — Обращайтесь ко мне матушка Иоанна, а это сестра Мария, — кивнула она на вышедшую из «Запорожца» девушку.

— Меня зовут Вика, а его — Ден, — сказала я, не в силах отвести взгляд от Марии.

Ден тоже замер и внимательно смотрел на нее. Мария была на вид лет семнадцати и являла собой образец иконописного лика. Такие лица любил рисовать ныне почти забытый советский художник Константин Васильев. Его тонкие женские лики с большими глазами, обычно подсвеченные снизу ярким маячком горящей свечи, поражали отсутствием даже намека на женственность и чувственность. Но при этом на его полотнах мы видим именно женщин, вернее, женский дух. Лицо Марии мгновенно напомнило мне эти лики. При этом ее белая, почти прозрачная кожа сочеталась с большими голубыми глазами такой глубины и чистоты, что казалось, на вас смотрит само небо.

— Чего остолбенел? — шепнула я и толкнула Дена. — Иди, принеси молоко и пироги.

Он послушно двинулся к «Фиесте».

Мы устроились на земле. Мария постелила клеенку на влажную траву и на нее какой-то половичок. Я выложила пироги и поставила банку с молоком. Матушка Иоанна предложила пластиковые стаканы. Монахини, прочитав молитву и перекрестившись, ели молча. От их длинных объемных одеяний шел какой-то странный запах — смесь каких-то ароматических масел, дыма и, я бы сказала, влажного сена. Насытившись, они поблагодарили и аккуратно убрали использованные одноразовые стаканчики в пакет.

— А вы куда путь держите? — спросил Ден.

— Во святой город Владимир, — неторопливо ответила матушка Иоанна. — Мы из Киржача. Слыхали о таком городе?

Ден молча кивнул, складывая остатки пирожков в пакет и краем глаза поглядывая на Марию.

— И зачем вы туда едете? — поинтересовалась я.

— Трубы для монастыря заказали на складе. Надо документы оформить да договориться о вывозе. Монастырь-то у нас пока восстанавливается с божьей помощью, вот и хлопочем. То одно нужно, то другое. А расходы немалые.

— Понятно, — сказала я и встала. — И давно вы водите, матушка?

— Да уж с десяток лет приходится. Нам без машины никак не управиться! То одно надобно, то другое!

— Туман вроде начинает рассеиваться, — заметила я, подняв голову вверх.

— И хорошо, — обрадовался Ден. — Скоро поедем. А ваш монастырь очень древний? — обратился он к матушке Иоанне.

Я не стала слушать их разговор и пошла к Марии. Она в этот момент стояла у моей машины и с откровенным восхищением разглядывала ее.

— Хочешь, садись внутрь, — предложила я с улыбкой.

— Вы разрешите? — тут же по-детски обрадовалась она.

— А почему бы и нет? — усмехнулась я и открыла дверцу.

Мария, подобрав длинные полы, забралась на переднее сиденье. Я села рядом, привычно положив руки на руль. Потом включила радио. Услышав звучащий в этот момент по «Русскому радио» позапрошлогодний хит «Небо», который исполняла группа «Дискотека Авария», Мария отчего-то сильно вздрогнула. Я увидела, как побелели ее и без того бледно-розовые маленькие губки.

— Ты чего? — с недоумением спросила я. — Может, вам не разрешается слушать развлекательную музыку?

Я выключила радио и повернулась к ней.

— Извините, — тихо сказала она.

— Интересно, из-за чего ты просишь прощения? — усмехнулась я. — А как ты попала в монастырь в таком юном возрасте? Тебе лет сколько?

— Восемнадцать, — ответила Мария и подняла на меня ясные глаза. — Эта песня напомнила мне о моем прошлом, — начала она. — Я как раз в то время и решила уйти в монастырь.

— Так тебе же тогда вообще шестнадцать было! — заметила я. — А что же твои родители? Ты тогда должна была еще в школе учиться.

— Мой отчим изнасиловал меня в тринадцать лет, — спокойно сказала Мария.

Теперь я вздрогнула и глянула на нее с жалостью.

— Не хочешь, не рассказывай, — тихо проговорила я.

— Почему же? — спокойно ответила она. — Меня это уже не смущает. Я привыкла все рассказывать на исповеди. Если вам интересна моя история, почему бы не рассказать? Ведь это опыт, а он всегда важен в жизни, — назидательно добавила она. — И потом слово «изнасиловал» здесь не вполне уместно, — поправилась Мария. — Мать познакомилась с ним, когда мне было двенадцать лет, привела его к нам в дом. Вы читали книгу «Лолита»? — неожиданно спросила она.