Уолтер Тевис - Ход королевы

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, дорогая, – сказала молчаливая мисс Додж с неожиданным сочувствием и даже участием.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась Бет.

До отлета в Москву оставалось пять недель.

Бенни она дозвонилась с первой попытки.

– Ты спятила, – сказал он, выслушав ее.

– Так или иначе, я отказалась, и поздно идти на попятную.

– Билеты уже оплачены?

– Нет. Ничего не оплачено.

– «Интурист» [78] «Интурист» – советская туристическая компания, основанная в 1929 г. бронирует номера в гостиницах по предоплате.

– Я знаю. – Бет не нравился тон Бенни. – У меня на счете две тысячи долларов. Было больше, но я много потратила на дом в Лексингтоне. Для поездки нужно еще три тысячи. Как минимум.

– У меня нет таких денег.

– Как это нет? Ты же умеешь зарабатывать.

– У меня их нет .

Последовало долгое молчание.

– Позвони в Шахматную федерацию, – продолжил Бенни, – или в Госдепартамент.

– В Федерации меня не любят, – сказала Бет. – Они считают, я мало делаю для популяризации шахмат.

– Ну так сходи на «Вечернее шоу» и к Филу Донахью [79] Фил Донахью (р. 1935) – знаменитый американский журналист; с 1967 г. вел телепередачу «Шоу Фила Донахью» и считается основоположником ток-шоу. .

– Черт возьми, Бенни, не говори ерунду.

– Ты чокнутая. Какая тебе разница, во что верят эти кретины? Кому и что ты собираешься доказать?

– Бенни, я не хочу ехать в СССР одна.

– Идиотка! – заорал он вдруг в трубку. – Долбаная идиотка, мать твою!

– Бенни…

– Сначала отказалась возвращаться в Нью-Йорк, теперь запорола все дело! Вали в свой СССР без меня, твою мать!

– Ладно, наверно, я зря отказалась от этих денег. – Бет внезапно охватил озноб. – Наверно, не следовало возвращать им чек.

– «Наверно» – любимое слово неудачников, – ледяным тоном процедил он.

– Бенни, мне очень жаль.

– Хватит. Ты с самого начала была занозой в заднице, такой и осталась. Не хочу больше с тобой говорить.

В трубке щелкнуло, и зазвучали гудки. Бет положила ее на рычажки телефона. Она все испортила. Потеряла Бенни.

Через некоторое время она позвонила в Шахматную федерацию и прождала на линии минут десять, прежде чем директор соизволил ответить. Он был любезен, полон сочувствия к ее проблемам, пожелал успехов в Москве, но сказал, что у Федерации нет лишних денег.

– Большую часть дохода мы получаем от продажи периодических изданий. Четыреста долларов, которые вы от нас уже получили, – это все, что мы можем для вас выделить.

Из Вашингтона с ней связались по запросу только на следующее утро. Некий О’Мэлли из Бюро по делам культуры, выслушав Бет, разразился речью о том, как счастливы все были в Госдепартаменте узнать, что она едет на московский турнир, чтобы «уделать русских в их коронной игре», и спросил, чем он может помочь.

– Мне нужны три тысячи долларов на эту поездку. В ближайшие дни.

– Посмотрим, что тут можно сделать, – сказал О’Мэлли. – Я перезвоню вам через час.

Он перезвонил через четыре часа. Бет все это время бродила то по кухне, то по саду и даже решилась позвонить Анне Реардон, которую «Всехристианский крестовый поход» должен был приставить к ней в качестве сопровождающей. Анна Реардон имела рейтинг 1900 или около того в Женской шахматной лиге, а значит, более или менее разбиралась в шахматах. Бет однажды разгромила ее на турнире где-то в западных штатах – практически смела весь ее лагерь с доски. Но на другом конце линии никто не ответил. Тогда она приготовила себе кофе и принялась листать выпуски Deutsche Schachzeitung в ожидании звонка от О’Мэлли. Теперь ее почти физически тошнило от собственной глупости. Вот так просто взять и выкинуть деньги от «Всехристианского крестового похода»! Четыре тысячи долларов – ради красивого жеста.

Наконец зазвонил телефон.

С ней опять связался О’Мэлли. Не вышло. Он страшно извиняется, но государственные фонды не могут выделить ей финансирование так быстро – нужно время на рассмотрение заявки и утверждение в разных инстанциях.

– Однако мы обязательно пошлем с вами нашего представителя, – пообещал он.

– А нельзя получить три тысячи долларов наличными или чеком? Без дополнительных бумажек? Это не такая уж большая сумма. Мне не нужно государственное финансирование на подкуп советского правительства, я всего лишь хочу взять с собой в Москву двух помощников.

– Извините, – сказал О’Мэлли. – Мне правда очень жаль.

Повесив трубку, Бет вышла в сад. Завтра утром она отправит чек в вашингтонский офис «Интуриста» и поедет в СССР одна или с сопровождающим, которого найдет для нее Госдеп. Она все-таки учила русский и не будет чувствовать себя совсем беспомощной. В любом случае, все советские шахматисты знают английский. А к турниру она станет готовиться самостоятельно, без Бенни. Она уже много месяцев тренируется сама. Бет допила кофе. Она тренируется сама почти всю жизнь.

Они просидели семь часов в зале ожидания аэропорта Орли, и когда наконец подошло время посадки на борт «Аэрофлота», пассажиры выстроились в очередь к молодой женщине в униформе цвета хаки – она ставила штемпели на билеты и внимательно изучала паспорта. Бет и мистеру Буту, оказавшимся в самом хвосте, пришлось прождать еще час, но как только они все-таки добрались до стойки регистраторши, терпение Бет было вознаграждено, потому что женщина в униформе воскликнула: «Чемпионка по шахматам!» – и улыбнулась так светло и широко, что эта улыбка удивительным образом преобразила черты ее лица. А когда Бет улыбнулась в ответ, женщина сказала: «Удачи вам!» – и это прозвучало так искренне, словно она действительно желала ей удачи. Женщина была, конечно же, русская – никто из американских чиновников не узнал бы Бет ни в лицо, ни по фамилии.

Ее посадили в хвосте самолета, у иллюминатора. Кресла здесь были обиты толстой коричневой синтетикой, на подлокотниках белели салфетки. Рядом сидел мистер Бут. Она смотрела в иллюминатор на серое парижское небо и на залитую дождевой водой взлетную полосу. Самолеты тускло поблескивали боками в сыром вечернем воздухе. Бет казалось, что она уже в Москве. Через несколько минут стюард начал разносить стаканчики с водой. Мистер Бут отпил из своего почти половину и полез в карман пиджака. Порывшись там, он извлек маленькую серебряную фляжку и зубами выдернул пробку. Затем налил виски в стаканчик с водой, заткнул пробку на место и спрятал фляжку обратно в карман. Сначала он небрежно качнул стаканчиком в сторону Бет – мол, не желаете? – но она помотала головой. Отказаться в тот момент ей было нелегко, потому что выпивка пришлась бы очень кстати – ей не нравились ни этот странный самолет, ни человек, сидевший рядом.