Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Оба они совершенно одинаково были до крайности эгоистичны, а поскольку хотелось им одного и того же, то и характеры их никогда не вступали в противоречие.

И как же хорошо они знали друг друга! Это было понятно по взрывам безудержного хохота, понимающим взглядам, молниеносным обменам репликами – и все это началось с того самого вечера, когда Габриэль вернулась в Англию и отец с дочерью впервые в жизни поужинали вместе наедине.

На следующий день они приехали в Грэнби. Рейчел стояла на крыльце и смотрела, как автомобиль сворачивает на подъездную дорожку. Вот Габриэль сидит, откинувшись на спинку сиденья – одну руку просунула под локоть Джулиусу, а другой посылает воздушный поцелуй матери, потом говорит что-то Джулиусу, и тот смеется. Вот они бок о бок идут к дому – Джулиус взволнован, он обращается с дочерью собственнически и бережно, будто это дитя – его драгоценный приз, и ни на секунду не отрывает от нее взгляда. Габриэль, спокойная и собранная, очень милая в небесно-голубом платье, которое так идет к ее глазам, и с новым колечком на пальце; на ее губах блуждает улыбка – такая умная и взрослая дочь!

У Рейчел мелькнуло неприятное опасение, что дочери не понравится заново обставленная комната – так подходящая для девочки: разумеется, со светло-розовыми стенами, с маленьким будуаром в тех же тонах, аккуратным письменным столом, томиками классиков в кожаных переплетах. И вот она уже поднимается туда по лестнице вслед за дочерью. Та тепло обняла ее при встрече, а теперь тараторила, излишне весело и самоуверенно расписывая, как по пути они чуть не попали в аварию. На пороге комнаты Габриэль остановилась и вопросительно подняла бровь:

– Боже мой, что это такое? Монашеская келья?

– Не говори в таком тоне, дорогая, – это звучит вульгарно, – ответила потрясенная и слегка смущенная Рейчел. – Я надеялась, что тебе будет здесь хорошо.

Габриэль тут же поцеловала ее в щеку, резковато и решительно – прямо как Джулиус. Потом бросила пальто на кровать и скинула туфли.

– Не волнуйся, мне везде хорошо. Эти псы ленивые принесут сегодня мои вещи? Хочу принять ванну и переодеться. Наверное, мне будет прислуживать Луиза?

И здесь то же высокомерие по отношению к слугам, крики, если их не оказывалось на месте, и в то же время неожиданная фамильярность в разговоре, как сейчас, когда горничная вошла в комнату.

– О Луиза, дорогуша, да ты никак располнела!

Рейчел вышла из комнаты, пробормотав что-то насчет чая, и тут же убедилась, что Джулиус ведет себя точно так же – кричит из библиотеки дворецкому, который стал совсем туг на ухо:

– Эй, негодяй ты старый, эти чертовы слуги что, совсем тебя не слушаются? Скажи кому-нибудь, чтоб принесли мне виски с содовой – мне что, нужно орать, пока я не охрипну?

– Джулиус, Джулиус, пожалуйста, не надо, не могу такое слышать, – сказала Рейчел.

Но стало еще хуже: Джулиус похлопал Муна по плечу, забыв свой гнев, рассмеялся и неожиданно перешел на доверительный тон:

– Как тебе мисс Габриэль? Не правда ли, красавица?

Мун засеменил к двери, кланяясь по дороге и стараясь не смотреть на Рейчел.

Она думала о том, что подобное поведение было бы немыслимо в ее родительском доме, в кругу Дрейфусов, и уж тем более со стороны бедного отца с его изысканными манерами. Она с неудовольствием подумала, что вовсе не радуется предстоящему ужину. Будет невыносимо, если Джулиус и Габриэль скажут что-нибудь ужасное в присутствии слуг. Возможно, не стоило предлагать Габриэль ужинать внизу.

Рейчел хотелось уединения, и после чая она до самого ужина закрылась в будуаре: ей нужно было закончить вышивку, а после она провела безмятежный час за чтением «Размышлений» Марка Аврелия [53] Философские записи римского императора Марка Аврелия, сделанные в 70-е годы II века н. э. . Все-таки будет приятно поговорить с Габриэль о книгах и картинах. Прозвучал гонг к ужину, и Рейчел направилась в гардеробную в южном крыле. Из холла доносились голоса, смех, звонкое постукивание кия. Джулиус и Габриэль играли в бильярд.

Уже переодевшись и ожидая в библиотеке второго гонга, она вдруг подумала, что не знает, в чем выйдет к ужину Габриэль. Она перебирала в уме дочкины платья, но возможно, та купила себе какое-нибудь платьице в Италии.

Первым, как всегда в бархатном смокинге, появился Джулиус. Он был в отличном настроении и тихонько что-то напевал.

– Где Габриэль? – спросил он.

– Сейчас спустится, – ответила Рейчел с некоторым раздражением. – Ты что, ни минуты без нее не можешь?

– Нет, – искренне рассмеялся он, не уловив иронии.

И вот наконец, через три минуты после гонга, она появилась. Рейчел собиралась нахмуриться и указать ей взглядом на часы, но не могла оторвать глаз от Габриэль – ее дитя, ее дочь была невероятно хороша в черном бархатном платье и с ниткой жемчуга на шее. Золотистые, с рыжеватым отливом, волосы были зачесаны назад, открывая уши с жемчужными сережками – они не очень шли к этому наряду, да и платье доходило ей до лодыжек, из-за чего она выглядела в нем гораздо старше своего возраста, самое меньшее – лет на восемнадцать.

– О! Какая же ты красавица! Что с тобой такой делать? – воскликнул Джулиус, и Рейчел подумала, что эти слова прозвучали неуместно по отношению к ребенку.

Габриэль улыбнулась и вальяжно подошла к родителям.

У Рейчел возникло ощущение, что дочь тщательно спланировала свой выход.

– Тебе нравится, мамочка? – спросила она. – Думаю, талия должна быть чуть выше и в бедрах надо бы чуть поуже.

– Ты выглядишь очень мило, дорогая, – ответила Рейчел. – Но тебе еще слишком рано такое носить. Если укоротить платье на несколько дюймов и сделать бархатную ленту вокруг…

– Чушь! – грубо оборвал ее Джулиус. – Нет ничего такого, что Габриэль рано носить. Она выглядит именно так, как надо. Я бы ни на йоту ничего не менял. Она не ребенок.

– Ей всего пятнадцать, – возразила Рейчел.

– Моя дорогая, – сказал Джулиус. – В Алжире у девушек в пятнадцать лет уже перебывало с полдюжины мужчин.

Рейчел ничего не ответила. Как вульгарно со стороны Джулиуса так говорить. Но Габриэль даже не покраснела.

– Пойдемте ужинать, – позвала Рейчел. – Мы и так на пятнадцать минут опоздали.

К ее облегчению, из-за слуг большинство разговоров за столом велось на французском. То, что Габриэль так легко на нем разговаривает, было несказанной радостью для Джулиуса. Они говорили так быстро, что Рейчел трудно было поспевать за ними, хотя она всегда считала себя образованной женщиной.

К тому же то был не академический французский язык, а нечто похожее на просторечие.

– Оставьте французский хоть на минутку, – взмолилась Рейчел. – Вы мне слова вставить не даете. Расскажи еще об Италии, Габриэль. Как тебе галерея Уффици во Флоренции? Видела прекрасные работы Фра Анжелико?