Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Денежное выражение его успеха имело для него небольшую ценность. Когда состояние его приросло на три четверти миллиона, он только пожал плечами. Ему были важнее сама борьба за успех, удовольствие от сложного мыслительного процесса, возможность воспользоваться моментом, который упустили другие. Он презирал тех, кто позволил войне сломить себя, сдал свои позиции, стал тенью самого себя. Сколько его сверстников не выдержали этого испытания! Сколько пали жертвами заблуждений, превратились в морщинистых стариков! Им не хватило ума идти вперед, из-за своей нерешительности и чрезмерной чувствительности к ужасам войны они поддались слабости, отступили и не стали предпринимать ни малейших усилий, чтобы завладеть добычей, которая сама шла в руки.

Теперь они оказались выброшенными на обочину жизни, им только и осталось, что почитывать утренние газеты в своих древних клубах. Его ровесники – старики, прячущиеся от шума, брюзжащие болваны. Сам же Джулиус за два года до шестидесятилетия чувствовал себя на сорок пять. Война никак на нем не сказалась. Вслед за Габриэль он недоумевал, как же он жил раньше. Возврата к прежней жизни не будет. Интересы изменились, люди тоже. Того, что было раньше, уже не захочется. Скачки, парусные регаты, приемы в Гросвенор-сквер и Грэнби – кому это теперь нужно? Все это казалось скучным и старомодным. Во время круиза с Габриэль четыре года назад он говорил себе, что никогда не захочет ничего иного. Потом началась война. А теперь те прежние развлечения не будут приносить прежнего удовольствия ни ему, ни Габриэль. Что-то ушло безвозвратно за эти четыре года. В душе пустила корни и взросла неудовлетворенность. Внутренний голос будто бы нашептывал: «А теперь что? А дальше?» Война закончилась для него слишком рано, его кипучей энергии как будто перекрыли выход. Ей будто бы поставили заслон на полпути, и ее поток устремился вспять – к нему самому. Он чувствовал себя неприкаянным и не знал, куда себя деть.

У Габриэль появилась новая страсть. Как и вся молодежь, она была без ума от танцев и ни о чем другом не помышляла. Сначала Джулиус ходил на танцы вместе с ней, она учила его движениям. Потом ему это наскучило – что за нелепость час за часом бесцельно крутиться по комнате?

Ему казалось, что так он попусту теряет время – четыре года его ум непрестанно трудился, а теперь все свелось к каким-то прыжкам по кругу.

– Ты обленился, – смеялась Габриэль. – И потолстел.

Раздраженно постукивая пальцами по столу и зевая, Джулиус смотрел, как она уносилась прочь в объятиях какого-то юнца. В голове не было ни единой мысли. Надо придумать себе какое-то занятие, надо, надо, надо.

Ах да, есть же еще политика. Так, и что она может дать? При этой мысли в голове будто зажглась лампочка. Точно, политика! У власти коалиционное правительство. Повинуясь внезапному порыву, Джулиус решил баллотироваться от либералов на предстоящих выборах.

– Почему от либералов, дорогой? – спросила Габриэль.

– А почему бы и нет?

Разницы для него не было. Когда командор Эйнсуорт, консерватор, депутат от округа Вест-Стокпорт, ушел в отставку по состоянию здоровья, Джулиус Леви, баронет, вступил в борьбу с его преемником и победил большинством в двенадцать тысяч голосов. Ему понравилось бороться за победу. На короткое время, предшествующее его избранию, он испытал те же ощущения, что и в начале войны. Он за что-то боролся, это была его собственная битва. Из Джулиуса получился хороший оратор. Он полностью затмил своего соперника – бесхитростного тори-тугодума. Тот ему и в подметки не годился. Благодаря своей деятельности во время войны Джулиус Леви был популярен; никто и на мгновение не сомневался, что он победит.

В правительстве нужны такие люди, как вы, сэр!

Все как обычно. Ну что за труд – встретиться с рабочими из Вест-Стокпорта, рассказать им о том, как он начинал подмастерьем пекаря в Холборне? Им понравилось. Его приветствовали радостными возгласами, жали ему руку. «Этот еврей – парень что надо», – говорили они. Джулиус разговаривал с ними по-свойски, его грубоватые шутки встречали взрывами хохота.

– Я человек простой, – сказал он сразу. – Важничать не собираюсь. Долгих речей не ждите. Хотите, скажу, на кого ставить завтра в Ньюмаркете?

К счастью, его прогноз оправдался, принеся Джулиусу еще около тысячи голосов.

Произнеся речь, он ушел, но сначала помахал собравшимся шляпой, вынул из петлицы красную гвоздику и бросил ее женщине, стоявшей на крыльце дома (плюс еще голос), а потом направился к «роллс-ройсу», ожидавшему его несколькими кварталами далее (чтоб никто не увидел), и отбыл на встречу с представителями высшего света Вест-Стокпорта. Какая публика, такие и методы.

По удачному совпадению крупнейшим предприятием Вест-Стокпорта была верфь, где Джулиусу и построили новую паровую яхту «Габриэль» водоизмещением тысяча сто тонн. Закладка произошла во время выборов – всем, кто желал увидеть, как вобьют первый болт, были разосланы приглашения. Шампанское раздавали бесплатно. Ни до того, ни после Вест-Стокпорт не видел такой расточительности. В ту ночь на улицах города царило веселье, все кутузки были забиты пьяными. Праздник стоил Джулиусу неприличную сумму и, возможно, обеспечил ему большинство голосов. После объявления результатов выборов Джулиус приветствовал собравшихся на площади с балкона отеля «Квинс». Балкон был задрапирован тканью в цвета его конюшен (непростительная вульгарность!), и это его необычайно забавляло.

– Ну вот и все, – сказал он, чувствуя разочарование оттого, что веселье завершилось, и равнодушно подумал о своем новом статусе представителя от Вест-Стокпорта в палате общин, где он будет всего лишь одним из шестисот пятидесяти депутатов.

Надо придумать себе какое-то занятие, надо, надо…

Вскоре он тайно купил газетный концерн, состоящий из трех печатных изданий: «Дейли уотчмен», «Ивнинг пост» и «Уикли газетт», которые резко теряли в тиражах из-за неправильной редакционной политики, точнее – из-за ее отсутствия, и скучных страниц с объявлениями.

Джулиус Леви решил, что будущее за журналистикой.

Из «Дейли уотчмен» он сделал двенадцатистраничную газету, где четыре разворота отводились на рекламу, а на двух оставшихся публиковались свежие новости: чем скандальнее, тем лучше. Людям хотелось сенсаций и острых ощущений. Публику хлебом не корми – дай почитать о личной жизни актрис, громких бракоразводных процессах, чувствах убийц, приговоренных к смерти, горе-матерей, над чьими детьми надругались насильники. Публика желала знать, сколько за день произошло автомобильных аварий, какие товары можно приобрести по почте и правду ли говорят, что граф переспал с кухаркой.