Эрих Ремарк - Три товарища [litres]

– Что же, двинемся, господин Ленц? Пари есть пари!

– Ну конечно, мой маленький компрессор! До свидания, Пат! Пока, Робби! – Готтфрид сел в машину. – Вот как, Юпп! А теперь покажи-ка этой даме, как стартует кавалер и будущий чемпион мира!

Юпп надвинул очки на глаза, подмигнул нам и, как заправский гонщик, включив первую скорость, лихо взял с места и поехал по булыжнику.

Мы посидели еще немного на скамье перед вокзалом. Жаркое белое солнце пригревало деревянную ограду платформы. Пахло смолой и солью. Пат запрокинула голову и закрыла глаза. Она сидела не шевелясь, подставив лицо солнцу.

– Ты устала? – спросил я.

Она покачала головой:

– Нет, Робби.

– Вот идет поезд, – сказал я.

Маленький черный паровоз, затерявшийся в бескрайнем дрожащем мареве, пыхтя, подошел к вокзалу. Мы сели в вагон. Было почти пусто. Вскоре поезд тронулся. Густой дым от паровоза неподвижно повис в воздухе. Медленно проплывал знакомый ландшафт: деревня с коричневыми соломенными крышами, луга с коровами и лошадьми, лес и потом домик фрейлейн Мюллер в лощине за дюнами, уютный, мирный и словно заспанный.

Пат стояла рядом со мной у окна и смотрела в сторону домика. На повороте мы приблизились к нему. Мы отчетливо увидели окна нашей комнаты. Они были открыты, и с подоконников свисало постельное белье, ярко освещенное солнцем.

– Вот и фрейлейн Мюллер, – сказала Пат.

– Правда!

Она стояла у входа и махала рукой. Пат достала носовой платок, и он затрепетал на ветру.

– Она не видит, – сказал я, – платочек слишком мал и тонок. Вот, возьми мой.

Она взяла мой платок и замахала им. Фрейлейн Мюллер энергично ответила.

Постепенно поезд втянулся в открытое поле. Домик скрылся, и дюны остались позади. Некоторое время за черной полосой леса мелькало сверкающее море. Оно мигало, как усталый, бодрствующий глаз. Потом пошли нежные золотисто-зеленые поля, мягкое колыхание колосьев, тянувшихся до горизонта.

Пат отдала мне платок и села в угол купе. Я поднял окно. «Кончилось! – подумал я. – Слава Богу, кончилось! Все это было только сном! Проклятым злым сном!»

К шести мы прибыли в город. Я взял такси и погрузил в него чемоданы. Мы поехали к Пат.

– Ты поднимешься со мной? – спросила она.

– Конечно.

Я проводил ее в квартиру, потом спустился вниз, чтобы вместе с шофером принести чемоданы. Когда я вернулся, Пат все еще стояла в передней. Она разговаривала с подполковником фон Гаке и его женой.

Мы вошли в ее комнату. Был светлый ранний вечер. На столе стояла ваза с красными розами. Пат подошла к окну и выглянула на улицу. Потом она обернулась ко мне:

– Сколько мы были в отъезде, Робби?

– Ровно восемнадцать дней.

– Восемнадцать дней? А мне кажется, гораздо дольше.

– И мне. Но так бывает всегда, когда выберешься куда-нибудь из города.

Она покачала головой:

– Нет, я не об этом…

Она отворила дверь на балкон и вышла. Там стоял белый шезлонг. Притянув его к себе, она молча посмотрела на него.

В комнату она вернулась с изменившимся лицом и потемневшими глазами.

– Посмотри, какие розы, – сказал я. – Их прислал Кестер. Вот его визитная карточка.

Пат взяла карточку и положила на стол. Она смотрела на розы, и я понял, что она их почти не замечает и все еще думает о шезлонге. Ей казалось, что она уже избавилась от него, а теперь он, возможно, должен был снова стать частью ее жизни.

Я не стал ей мешать и больше ничего не сказал. Не стоило отвлекать ее. Она сама должна была справиться со своим настроением, и мне казалось, что ей это легче именно теперь, когда я рядом. Слова были бесполезны. В лучшем случае она бы успокоилась ненадолго, но потом все эти мысли прорвались бы снова и, быть может, гораздо мучительнее.

Она постояла около стола, опираясь на него и опустив голову. Потом посмотрела на меня. Я молчал. Она медленно обошла вокруг стола и положила мне руки на плечи.

– Дружище мой, – сказал я.

Она прислонилась ко мне. Я обнял ее:

– А теперь возьмемся за дело.

Она кивнула и откинула волосы назад.

– Просто что-то нашло на меня… на минутку…

– Конечно.

Постучали в дверь. Горничная вкатила чайный столик.

– Вот это хорошо, – сказала Пат.

– Хочешь чаю? – спросил я.

– Нет, кофе, хорошего, крепкого кофе.

Я побыл с ней еще полчаса. Потом ее охватила усталость. Это было видно по глазам.

– Тебе надо немного поспать, – предложил я.

– А ты?

– Я пойду домой и тоже вздремну. Через два часа зайду за тобой, пойдем ужинать.

– Ты устал? – спросила она с сомнением.

– Немного. В поезде было жарко. Мне еще надо будет заглянуть в мастерскую.

Больше она ни о чем не спрашивала. Она изнемогала от усталости. Я уложил ее в постель и укрыл. Она мгновенно уснула. Я поставил около нее розы и визитную карточку Кестера, чтобы ей было о чем думать, когда проснется. Потом я ушел.

По пути я остановился у телефона-автомата. Я решил сразу же переговорить с Жаффе. Звонить из дому было трудно: в пансионе любили подслушивать.

Я снял трубку и назвал номер клиники. К аппарату подошел Жаффе.

– Говорит Локамп, – сказал я, откашливаясь. – Мы сегодня вернулись. Вот уже час, как мы в городе.

– Вы приехали на машине? – спросил Жаффе.

– Нет, поездом.

– Так… Ну, как дела?

– Хороши, – сказал я.

Он помолчал немного.

– Завтра я зайду к фрейлейн Хольман. В одиннадцать часов утра. Вы сможете ей передать?

– Нет, – сказал я. – Я не хотел бы, чтобы она знала о моем разговоре с вами. Она, вероятно, сама позвонит завтра. Может быть, вы ей тогда и скажете.

– Хорошо. Сделаем так. Я скажу ей.

Я механически отодвинул в сторону толстую захватанную телефонную книгу. Она лежала на небольшой деревянной полочке. Стенка над ней была испещрена телефонными номерами, записанными карандашом.

– Можно мне зайти к вам завтра днем? – спросил я.

Жаффе не ответил.

– Я хотел бы узнать, как она.

– Завтра я вам еще ничего не смогу ответить, – сказал Жаффе. – Надо понаблюдать за ней по крайней мере в течение недели. Я сам извещу вас.

– Спасибо. – Я никак не мог оторвать глаз от полочки. Кто-то нарисовал на ней толстую девочку в большой соломенной шляпе. Тут же было написано: «Элла дура!»

– Нужны ли ей теперь какие-нибудь специальные процедуры? – спросил я.

– Это я увижу завтра. Но мне кажется, что дома ей обеспечен неплохой уход.

– Не знаю. Я слышал, что ее соседи собираются на той неделе уехать. Тогда она останется вдвоем с горничной.

– Вот как? Ладно, завтра поговорю с ней и об этом.

Я снова закрыл рисунок на полочке телефонной книгой.

– Вы думаете, что она… что может повториться такой припадок?

Жаффе чуть помедлил с ответом.