Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

– Я считаю не количество врага, – возразил Румянцев, – а только наши силы, который теперь достаточно крепки. Сознание, что помощь вблизи нас, вдвое увеличить мужество и силу солдат. Мы решили было пожертвовать жизнью, но умереть с честью, а теперь будем сражаться, надеясь на жизнь, покрытую славой победы. Мы двинемся вперед этой же ночью, не дав нашим людям возможности подсчитать, как велико подкрепление. Больше нельзя терять время и мне не зачем держать теперь в тайне приказ императрицы.

С последними словами Румянцев передал Салтыкову письмо государыни.

– Да, наступающей день должен быть днем нашей победы! – горячо воскликнул Сергей Семенович, сверкая глазами. – Приказ ее императорского величества и геройский дух Румянцева сделают нас победителями.

Около часа просидели еще генералы в палатке главнокомандующего. Затем Салтыков послал одного из адъютантов сообщить солдатам, чтобы они подвинулись к лагерю и расположились за небольшим холмом. Когда солнце скрылось и зажглись огни вдоль берега, все командиры отправились к своим частям.

Румянцев созвал к своей палатке весь штаб и ординарцев, а затем началась спешная работа среди глубокой тишины, царившей во всем лагере. Каждый офицер сообщил своей роте о приказе императрицы, о полученном подкреплении и о том, что с наступлением рассвета фельдмаршал поведет их вперед для покорения турок. Солдатам говорили, что победа над врагом несомненна, что бессмертная слава ожидает их, а огромные запасы провизий, сделанные турками, поступят в их распоряжение и вознаградят за испытанную нужду.

Слова Екатерины Алексеевны воодушевляющим образом подействовали на измученное войско. Никто не сомневался, что Румянцев должен победить, раз он решил драться; а когда еще подошли солдаты, приведенные Салтыковым, и были розданы обильные порции провианта, то уверенность в победе стала еще сильнее и войско с необычайной горячностью начало готовиться к битве.

Со страшной быстротой спустили на воду огромные плоты, заготовленные, по приказанию Румянцева, заблаговременно. Как только стало совершенно темно, на плоты поставили пушки и перевезли их под покровом ночи на остров, стоявший на средине реки. Салтыков засел с двумя батальонами на этом же остров, а все войско подвинулось к самому берегу, имея в центре Румянцева, на правом фланге – Суворова, а на левом – Каменского.

Чтобы обмануть неприятеля, были зажжены огни на прежнем месте, а солдатам было строжайшим образом запрещено разговаривать между собой. Со стороны турецкого берега казалось, что русский лагерь так же мирно коротает ночь, как и прежде.

Наконец, занялась заря на востоке; огни побледнели и в полумраке начали вырисовываться очертания окопов и палаток на обоих берегах реки. Вдруг раздался залп из батарей, свезенных на остров, и ядра полетели в турецкий лагерь. Можно было ясно видеть, какой переполох произвело среди турок это неожиданное нападение. Все бросились в беспорядке бежать, давя и толкая друг друга.

В тот самый момент, когда был произведен залп, от острова и берега отчалили плоты, нагруженные людьми, лошадьми и оружием. Многочисленные весла быстро скользили по воде, поднимая волны. На первый плот вошел Салтыков со своими гренадерами. Он держал в руках обнаженную саблю, которая сверкала среди белых брызг высоко поднимавшейся воды. С острова летели пули и ядра поверх голов смельчаков и ударялись о турецкий берег, чтобы оставить свободное место для высадки передового отряда. Когда плот Салтыкова начал подходить к неприятельской стороне, стрельба с острова прекратилась, так как испугавшиеся турки разбежались, и эта часть берега оказалась свободной.

Не дожидаясь, пока плот коснется земли, Салтыков большим прыжком выскочил на берег и, высоко подняв вверх саблю, крикнул своим могучим голосом:

– Да здравствует наша непобедимая государыня императрица Екатерина Алексеевна!

Вокруг генерала просвистело несколько пуль, пущенных с неприятельской стороны. Турки, спрятавшись за свои первые укрепления, подняли непрерывную перестрелку с русскими, стоявшими на плотах. Неожиданное положение смутило неприятеля; турки были уверены, что с севера надвинулась громадная армия, и от страха стреляли плохо, лишь изредка попадая в русских.

Несколько поодаль, Суворов лично вел через реку кавалеристов. Каждый солдат стоял у своей лошади; животные во время лагерной жизни еще более привязались к своим всадникам и понимали каждое слово команды. Выстрелы турок мало беспокоили кавалеристов, так как их внимание было обращено главным образом на центр; Румянцев отправлял вперед все новые батальоны и сам занял последний плот, составлявший центр.

Салтыков между тем высадил на берег все войско. Ему самому и его подчиненным грозила большая опасность. Увидев небольшой отряд неприятеля, турки со всех сторон сбежались к этому месту и с неистовыми криками, призывающими на помощь Аллаха, устремились на русских, которые неустрашимо выдерживали натиск. Как только из строя выбывал убитый или раненый, ряды тотчас же смыкались вновь. Равномерно раздавался залп за залпом, производя страшные опустошения в турецком войске. Салтыков стоял посредине своей армии, с поднятой саблей в руках. Ни один мускул не дрогнул в его бледном гордом лице. Ясно и спокойно раздавалась его команда, заглушая боевой шум. Он казался неуязвимым. Шапка с его головы давно уже была снесена неприятельской пулей, но нигде не было видно ни капельки крови. Непобедимый вид генерала внушал все более и более доверия солдатам, подымал их дух. Несмотря на внешнее спокойствие, Салтыков сознавал, что его положение становится крайне опасным, так как силы турок все возрастали. Великий визирь покинул Силистрию и сам вел лучший полк к центру неприятельского отряда.

Между тем дальнейшая высадка русских войск совершалась медленно, так как плоты не могли вместить всех людей и, высадив один отряд, должны были возвращаться обратно за другими. Все теснее и меньше становился четырехугольник, составленный армией Салтыкова; целая гора турецких трупов окружала его. Главнокомандующий неприятельского лагеря, узнав, откуда ожидается главная опасность, старался рассеять ряды русских и занять берег, чтобы не дать возможности пристать плотам.

– Держитесь, ребята! – крикнул Салтыков. – Вспомните, что если мы даже погибнем; то вечная слава покроет наши имена!.. Мы своей смертью доставим честь нашей родине и русскому оружию. Да здравствует наша государыня императрица Екатерина Великая!

– Ура! Да здравствует императрица Екатерина Алексеевна! – воскликнули солдаты в один голос.

Вновь раздался залп навстречу туркам. Сотни последних упали, но новые сотни бросились вперед, шагая через трупы.