Виктория Борисова - Рабство по контракту

Марьяна посмотрела на часы: стрелки неумолимо подбираются к семи. Как быстро летит время! Если она не хочет заставлять мастера стоять под дверью пустой квартиры — надо поторапливаться!

Она пометила в своем ежедневнике «Татьяна — тренинг. Разобраться» и поставила три жирных восклицательных знака, потом подхватила сумочку и, уже на ходу надевая пальто, почти бегом выскочила из офиса.

По дороге к метро (услышав по радио о пробках в городе, машину сегодня Марьяна решила не брать), она все думала о Тане. Ее заплаканные глаза, ее голос и странные слова «я не знала, что так будет» не давали ей покоя… До тех пор пока, вынырнув из подземки, Марьяна не вспомнила, что у Найды заканчивается корм и надо зайти в магазин, и мастер уже звонил на мобильный, сказал, что устал ее ждать. Пришлось поторапливаться, и странная история выпала из поля ее внимания.

Возня с полочкой затянулась надолго. Мастер ворчал, что стены капитальные даже победитовое сверло не берет, во все стороны летела белая пыль, и пришлось заметать все это влажным веником. Потом заждавшаяся Найда громко заявила о своих правах, а значит — надо идти с ней гулять и мыть лапы…

До постели Марьяна добралась только за полночь. Она устала, но была вполне довольна собой — полочка придавала комнате более законченный вид, и теперь любимые книги (не те, что «по работе», а те, что «для души») больше не будут валяться где попало.

И только засыпая она почувствовала приступ тревоги, почти паники. По всему телу пробежала противная дрожь, и сердце замерло на мгновение… Ей стало так холодно, что даже зубы застучали.

Несмотря на усталость, Марьяна еще долго не могла заснуть в ту ночь. Она лежала, прижимая к себе Найду, будто искала у нее защиты и тепла, смотрела в потолок и безуспешно пыталась понять — что же напугало ее так сильно? И почему именно сейчас, когда вроде бы все хорошо?

А в это время Павел бесцельно бродил по улицам. С неба моросило что-то непонятное — не то дождь, не то мокрый снег, под ногами хлюпала грязь, и тонкие замшевые ботинки, совсем недавно купленные в «Охотном ряду», давно промокли насквозь, но он не замечал этого — просто шел куда глаза глядят, не имея ни малейшего представления, где находится. Вокруг сияли разноцветные огни, кафе и рестораны заманивали поздних посетителей сверкающими вывесками, люди спешили куда-то… Большой город никогда не спит!

А он чувствовал себя одиноким, как Робинзон Крузо на необитаемом острове, и даже без Пятницы. Разве можно хоть кому-то рассказать, что с ним происходит? Сам бы никогда не поверил.

Все-таки мир устроен несправедливо! Только-только он стал привыкать к новой работе, почувствовал вкус денег и профессионального признания — и вот опять все пошло наперекосяк. Происшествие в новогоднюю ночь снова круто изменило его жизнь, и на этот раз не в лучшую сторону.

Сама авария — еще полбеды… Можно сказать, легко отделался. Было, конечно, разбирательство со страховой компанией. Павел позвонил туда только второго числа, когда более или менее обрел способность соображать, и сообщил о том, что случилось.

Он, конечно, знал, что поступил не по правилам, и могут быть неприятности, но почему-то ему было в высшей степени все равно. Что будет, то и будет.

Он спокойно, обстоятельно рассказал о происшествии (умолчал только о том, сколько было выпито за ужином в пансионате) и повесил трубку.

На удивление дело уладилось легко и просто. Уже через несколько дней менеджер из страховой компании позвонил ему и сообщил, что в самое ближайшее время он снова будет «на колесах».

— Экспертиза показала заводской брак в системе торможения. Редкая вещь, редчайшая, почти невозможная… Не буду вас утомлять техническими подробностями, могу сказать только одно — вам просто повезло! Очень…

Менеджер еще долго изливал свое красноречие, но Павел довольно сухо поблагодарил его и сразу отключился. Повезло, блин! На самом деле он так не думал.

Все праздничные дни Павел провел в странном состоянии. Никого видеть не хотелось, из дома выходить — тоже. Он даже телевизор почти не включал, даром что совсем недавно радовался новенькой плазменной панели, купленной за нехилые деньги. Теперь его раздражали и краски, и звуки, а чужое веселье, транслируемое на всю страну, казалось фальшивым и натужным. Даже странно было — и как другие этого не замечают?

Большую часть времени он банально проспал, но сон был тяжелый, не приносящий ни отдыха, ни сил. Даже не снилось ничего — просто проваливался куда-то в темноту и дрых, как бревно. Но если сонливость еще как-то можно было объяснить накопившейся за долгие месяцы усталостью, то странную привычку все время держать в руках черный камешек-сердечко, подобранный на месте аварии, Павел и сам не мог понять. Раньше он всегда с недоверием относился к талисманам (впрочем, к суеверным людям — тоже), считал всю «магическую» индустрию средством поживиться за счет тех, кого природа обделила разумом, и думал, что сам убежденный материалист. А вот поди ж ты… Видно, правду говорят — никогда не говори никогда!

Павел часами напролет всматривался в камень, изучил наперечет все прожилки и трещинки и все равно не мог оторвать взгляда. Хотелось все время держать его в руках, чувствовать его тяжесть, прикасаться к холодной, гладкой, словно отполированной поверхности… Даже сейчас время от времени опускал руку в карман, чтобы хоть кончиками пальцев дотронуться до него.

А остальное — только раздражало.

Он выходил на улицу, только когда в холодильнике заканчивались продукты, и то с крайней неохотой. Вид обывателей, нагруженных елками, подарками, бутылками шампанского и прочей новогодней атрибутикой, снующих по улицам с идиотски-счастливыми лицами, не вызывал ничего, кроме тупой, мутной злобы. Хотелось крикнуть: чему вы так радуетесь, придурки? Еще на один год ближе к смерти. Смена даты в календаре не сулит ничего, кроме повышения цен на транспорт, бензин, газ и воду, а люди почему-то счастливы, суетятся, поздравляют друг друга…

Телефон стал для него сущим проклятием, и Павел в который уже раз пожалел о том, что, поставив треклятую переадресацию, стал доступен всем знакомым. Думал было отключить эту медвежью услугу, но почему-то не получилось и пришлось скрепя сердце отвечать на звонки, хотя общаться ни с кем не хотелось.

Немногим друзьям и знакомым, которые вспомнили о нем в эти дни, он желал «счастья, здоровья, успехов в работе», но голос его звучал, как у робота. Павел и сам чувствовал это, но ничего поделать не мог. Девушку Свету с тоненьким писклявым голоском (он так и не вспомнил, кто она такая и откуда взялась), которая чересчур настойчиво напрашивалась прийти в гости, только что матом не послал. Даже когда мама позвонила из родного Ухтомска, чтобы поздравить с Новым годом, кажется, ответил не очень-то вежливо.