Филип Дик - Исповедь недоумка [litres]

Особняк в Марин-Каунти обошелся им в большую сумму денег, потому что Фэй решила строить его самостоятельно. После свадьбы они жили в Петалуме, где находился завод Чарли. В 1951 году Хьюмы купили десять акров земли, наняли архитектора, и тот сделал им проектную документацию для дома.

Мне кажется, что Фэй связала свою жизнь с таким мужчиной только для того, чтобы обзавестись огромным домом. Когда они впервые познакомились, Чарли владел заводом и получал чистыми на руки почти сорок тысяч в год (по крайней мере, он так говорил). Наша семья всегда была бедной. Мы постоянно питались дешевыми пищевыми наборами, у которых истекал срок годности, и я не думаю, что последние несколько десятилетий мой папенька мог позволить себе новый костюм. Фэй просто повезло. Выиграв право на бесплатное обучение в колледже, она начала встречаться с людьми из богатых семей, с парнями из студенческих обществ, которые были одержимы походами, ночными кострами и прочей ерундой. Примерно год она ходила со студентом, который изучал юриспруденцию. Он выглядел как гомик и никогда мне не нравился, хотя и любил поиграть в пинбол на игровых автоматах, якобы для того, чтобы изучить распределение математических вероятностей. Чарли встретил Фэй случайно в придорожной бакалее на трассе номер один около Форт-Росс. Она стояла в очереди впереди него и покупала булочки с изюмом, кока-колу и сигареты. Фэй напевала мелодию Моцарта, услышанную на уроках музыки в колледже. Чарли подумал, что это старый церковный гимн, который он пел в своем занюханном колорадском Кэнон-Сити. Одним словом, он завел с ней разговор. А снаружи стоял его «Мерседес-Бенц», и на радиаторе сияла знаменитая звезда с тремя лучами. Естественно, Чарли носил на рубашке значок с такой же звездой, поэтому Фэй и все остальные понимали, чья машина находилась на стоянке. Моя сестра всегда хотела обзавестись хорошей машиной, особенно зарубежной марки.

Насколько я знаю эту парочку, их разговор мог быть примерно таким:

– Эта машина на шести цилиндрах или восьми? – спросила Фэй.

– На шести, – ответил Чарли.

– Бог мой! Всего на шести?

– Даже «Роллс-Ройс» на шести. Европейцы не делают двигатели на восьми цилиндрах. А зачем вам нужен восьмицилиндровый мотор?

– Господи! «Роллс-Ройс» на шести цилиндрах?

Фэй всю жизнь мечтала прокатиться на «Роллс-Ройсе». Как-то раз она заметила эту машину на стоянке у модного ресторана в Сан-Франциско. Мы трое – она, я и Чарли – несколько раз обошли вокруг нее.

– Классная тачка, – сказал Чарли и начал перечислять мне характеристики машины.

Эта информация не интересовала меня. Если бы я мог выбирать, я выбрал бы «Тандерберд» или «Корвет». Фэй делала вид, что слушает мужа, но, судя по всему, пропускала его слова мимо ушей. Похоже, ее что-то раздражало.

– Она такая сверкающая, – сказала сестра. – Я всегда считала, что «роллсы» относятся к классическим моделям. Как, например, военный седан времен Первой мировой войны – машина для настоящих офицеров.

Если вы когда-нибудь видели новый «Роллс», то подумайте сами. Корпус маленький, слишком много металла; формы обтекаемые, но тяжелые и неуклюжие на вид. Очень похож на «Ягуара», хотя и более громоздкий. Британские формы, если вы понимаете, о чем я говорю. Мне такую машину не всучили бы даже на спор, и я видел, что Фэй склонялась к тому же мнению. «Роллс», на который мы смотрели, имел серебристо-голубую окраску, с большим количеством хрома. Фактически машина вся сияла полированной поверхностью, и это радовало Чарли, потому что ему нравился металл, а не пластик и дерево.

– Реальная тачка! – восклицал он.

Парень явно понимал, что не сможет навязать нам свои вкусы. Тем не менее он продолжал повторяться и вести себя бестактным образом. Если отбросить ругательства и вульгарные выражения, его словарный запас соответствовал уровню шестилетнего ребенка: несколько фраз перекрывали весь диапазон потребностей.

– Вот уж действительно машина, – подытожил он, направляясь к дому родственника, которого мы иногда навещали в Сан-Франциско. – Но ей не место в Петалуме.

– Особенно на парковке у твоего завода, – со смехом добавил я.

– Нам пришлось бы вложить в нее почти все деньги, – заметила Фэй. – Двенадцать тысяч долларов.

– Черт! – рявкнул Чарли. Ее можно купить и дешевле. Я знаю парня, который заведует салоном «Бритиш Мотор Кар».

Судя по всему, он хотел этот «роллс». Будь он один, то, наверное, купил бы его. Но их деньги должны были пойти на дом в Марин-Каунти, нравилось это Чарли или нет. Фэй не позволила бы ему приобрести еще одну машину. Кроме «Мерседеса» он владел «Триумфом», «Студебекером Голден Хок» и несколькими грузовиками, предназначенными для бизнеса. Фэй заказала архитектору отопление на электрических батареях, а в тех краях, где они жили, электричество грозило обойтись им в целое состояние. Все нормальные люди пользовались бутаном или жгли дрова. Но Фэй всегда хотелось быть особенной. На коровьем пастбище моя сестра возводила современный дом, превосходящий по роскоши даже особняки в Сан-Франциско, с нишами для душевых кабин, с разноцветным кафелем и панелями из красного дерева, с лампами дневного света, кухней под заказ, посудомоечными машинами и электрическими сушилками, с приемниками, проигрывателями и динамиками, вделанными прямо в колонны комнат. Дом имел стеклянную стену с видом на пастбище. В центре гостиной располагался камин с округлой жаровней для барбекю и с вытяжкой, ведущей в черный дымоход. На тот случай, если какое-то горящее полено выкатится из огня, пол вокруг камина покрыли каменной плиткой. Фэй захотелось иметь четыре спальные комнаты плюс кабинет для Чарли, в котором можно было бы размещать гостей. Три ванные распределялись следующим образом: одна для детей, одна для гостей и одна для Фэй и Чарли. Еще были швейная комната, мастерская, семейный и обеденный залы и даже комната для холодильника. Почти везде имелись телевизоры.

Все здание покоилось на огромной бетонной плите. Эта плита и каменное покрытие на полу в гостиной делали дом ужасно холодным, поэтому обогреватели никогда не выключались, разве что в самый разгар лета. Если вы выключали электрические батареи и шли спать, то утром дом казался холодильной камерой в сыром промозглом погребе. После завершения строительства Чарли, Фэй и дети переехали в особняк. Несмотря на камин и обогреватели, они мерзли там с октября по апрель. В дождливые сезоны вода во дворе не впитывалась в землю, а просачивалась в дом через щели под дверями и рамой стеклянной стены. В 1955 году особняк оказался буквально посреди пруда и простоял так два месяца. Им пришлось вызвать подрядчика и сделать новую дренажную систему, чтобы осушить участок и отвести грунтовые воды от дома. В 1956 году они установили в каждой комнате двадцатидвухвольтовые настенные радиаторы, с ручным управлением и термостатами, потому что из-за сырости одежда и постельное белье покрывались плесенью. Однажды зимой электроэнергия отключалась на несколько дней. Они не могли готовить на электроплите. Насосы, которые откачивали грунтовые воды, тоже перестали работать. Электрические нагреватели бездействовали. Все приходилось варить и разогревать в камине. Фэй стирала одежду в цинковом ведре, подвешенном над горящими поленьями. С той поры, как они поселились в доме, все четверо каждую зиму подхватывали простуду. Им сделали три отдельные системы обогрева, но дом по-прежнему оставался холодным. К примеру, длинный коридор между детскими комнатами и гостиной вообще не отапливался, и малышки мерзли, выбегая в пижамах из теплых комнат на холод, а затем возвращаясь обратно. Причем они делали это каждый вечер по крайней мере по шесть раз.