Чезар Петреску - Патриархальный город

Неоднозначное отражение человека в зеркале жизни можно назвать принципом построения образа вообще в романе «Патриархальный город», а не только образа Стоенеску-Стояна. Например, добродушный, честный, слывущий бессребреником, Санду Бугуш, оказывается, занимается скупкой земли. Об этом в романе говорится всего лишь в одной фразе, но и она точно указывает место «бессребреника» в буржуазном обществе. Честность Бугуша тоже подвергается сомнению: он отговаривает жену от публичного разоблачения Стоенеску-Стояна, когда в ее руках оказывается письмо Теофила Стериу, из которого следует, что писатель не был с ним даже знаком. Сама Адина, отказавшись от разоблачения, как бы снимает маску Медузы-Горгоны и Черной пантеры (прозвища, данные ей жителями города) и «капитулирует» перед общественным мнением провинциалов, к которым относилась свысока. Октав Диамандеску, рачительный хозяин, пекущийся о крестьянах, работающих на него, который и сам не прочь встать за плуг или помахать косой, из «прогрессивного помещика» становится бессердечным, жестоким дельцом, стоит зайти речи о покупке земли. В двух планах предстает и фигура Пику Хартулара. То он первый острослов в кафе Ринальти: его шуточки, прозвища, едкие слова «прилипают» к людям, как ярлыки, формируя так называемое общественное мнение города. То он человек совершенно раздавленный тем же самым общественным мнением, когда по городу расползаются слухи, будто бы он сочиняет анонимные письма.

Но есть в романе и образы, данные совершенно однозначно и прямолинейно. Ч. Петреску никак не стремится «очеловечить» образ уездного префекта, этого «сатрапа», который, по словам одного из действующих лиц, «сам вершит суд и расправу». Писатель даже не дает портрета Эмила Савы, как это обычно бывает в романах, но зато, воспроизводя один из его разговоров, развертывает исчерпывающую характеристику-метафору. «Он помолчал, позвякивая в кармане связкой ключей. Каждый ключ символизировал одну из его многочисленных и тяжких обязанностей. Ключ от адвокатской конторы, от кабинета в префектуре, от находящегося еще в колыбели «Румынского акционерного общества развития горной промышленности — «Воевода», от канцелярии коллегии адвокатов, от Народного банка «Кэлиман», от конторы недавно приобретенного поместья с виноградником и парком, рыбными садками и княжеским домом; от множества сейфов! Он прослушал сперва эту приятную металлическую музыку, — сладостный гимн своей жизни». Словно еще один ключ, прикрепляет Эмил Сава Тудора Стоенеску-Стояна к цепочке своих махинаций, отводя ему роль честного и бескорыстного радетеля за общественное благо, прикрывающего на деле их темные дела и сделки. Стоян настолько крепко оказывается прикрепленным к цепочке префекта, что даже женится на «кандидатуре», которую ему предлагает Эмил Сава.

Роман кончается тем, что Стоенеску-Стоян подходит к трехстворчатому зеркалу, подаренному ему женой, и видит «три своих подобия, слившиеся воедино: великан, лилипут и обычный человек. У всех троих было безобразное лицо, изъеденное таинственной болезнью: проказой, гнойниками и язвами, болезнью, которая призывала проклятия древних часословов, болезнью, которая въелась в плоть и кровь патриархального города и не отпустит его до самой смерти».

Роман подошел к концу, но история героя только часть той истории, которую рассказывает писатель. «Патриархальный город» назван виновником болезни героя не случайно. Ибо этот город тоже фикция, тоже мнимость, в нем нет того, что несет в себе историческое понятие «город» — нет культуры, нет традиций городского самоуправления, нет гражданственности, нет сложившихся семейных устоев. За многие века существования города не накоплено никаких духовных ценностей, его патриархальность такой же миф, как и историческая эпопея Тудора Стоенеску-Стояна. Причины этого излагает в своей лекции учитель истории на пенсии Иордэкел Пэун и называет румынскую историю «трагедией городов». В городе нет устоев, нравственности, патриархальности, как нет их у Тудора Стоенеску-Стояна и как Тудор Стоенеску-Стоян город беззащитен перед Эмилом Савой, который и сам лишь звено цепочки, теряющейся далеко за пределами страны и чей конец в руках безымянных воротил и магнатов, качающих прибыли из страны, которую «не могли бы даже отыскать на карте».

Болезнь, разъедающая «патриархальный город» — это капиталистические отношения, это купля-продажа земли, леса, нефтеносных участков, человеческой совести, достоинства, способностей. Как символ разрушения всего, к чему прикасается капитализм с его чисто денежными интересами, высится над «патриархальным городом» холм Кэлимана. Когда-то он был символом национальной славы, ибо на этом месте гетман Митру Кэлиман разбил турецкое войско, грозившее порабощением и насилием. Из рода в род люди почитали этот холм и восхищались им, густо поросшим дубами и буками. Но вот явился некий Лаке Урсуляк, арендовал землю на холме и свел на нет вековые леса. Голый, изъеденный рытвинами и ямами, холм Кэлимана вновь становится «предметом купли-продажи», причиной политических и финансовых интриг, потому что в этом районе предполагаются залежи нефти.

В романе Ч. Петреску прослеживаются две линии: судьба Тудора Стоенеску-Стояна и судьба «патриархального города», линия социально-психологическая и историческая. История, как таковая, воссоздается в рассуждениях и раздумьях пенсионера Иордэкела Пэуна.

Бывший учитель истории и географии, Пэун собирает разного рода старинные документы, расшифровывает их, сопоставляет, размышляет не только над историей родного города и вообще румынских городов, но и старается представить себе историю широко, как судьбу народа. Наивно веря, что Стоенеску-Стоян действительно работает над историческим романом, старик хочет поделиться с мнимым литератором накопленными знаниями, материалами, своим пониманием истории. Пытаясь привлечь на свою сторону будущее «литературное светило», Иордэкел Пэун торжественно провозглашает свое кредо: «Историю творят не императоры, не князья, не генералы, не действительные тайные советники, не послы. Историю творит, ее творил и в давние времена, великий безымянный народ». Исходя из этого твердого убеждения, он позволяет себе заглянуть в будущее, предположить дальнейший ход истории. «У рабочих пчел, — говорит он, — есть обычай выгонять из улья трутней, чтобы избавиться от их бесполезных ртов, чтобы они погибли. Возможно, что это и произойдет в какие-нибудь времена, которых я уже не застану, когда холм Кэлимана станет нефтяным центром, когда рабочие на вышках и нефтеочистительных заводах перевернут новую страницу истории… Что мы знаем? Логически, исторически должно быть так. Причины и следствия…»