Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 1. Потерянный рай

– Они не передали ни наших имен, ни нашего регистрационного номера, – возбужденно проговорил Али. – Наверное, забыли все это записать.

– Черт, да какая теперь разница?! – отреагировал Лочарт. – Мы наверняка единственный двести двенадцатый, который находится в воздухе.

– Ладно. Не поднимайтесь выше ста футов и сейчас поверните на запад.

Лочарт был поражен: он полагал, что они летят в Бендер-Дейлем, находившийся почти строго на юге.

– Куда мы направляемся?

– Забудьте про компас. Дальше вас поведу я.

– Куда мы направляемся?

– В Багдад. – Али рассмеялся.

Ему не называли пункт назначения до тех пор, пока они не были готовы сесть в нужном месте. К тому времени они пролетели от Исфахана более двухсот миль на низкой высоте, все время против ветра и с максимальным потреблением горючего, значительно превысив расчетную дальность полета – индикатор топлива уже торчал на нуле, – и сидевший рядом Али молился в открытую.

– Если мы сядем в этой богом забытой пустыне, из которой нам никогда не выбраться на своих двоих, как быть с топливом?

– Там, где мы сядем, топлива будет полно… Хвала Аллаху! – возбужденно воскликнул Али, когда они перевалили через гребень и увидели озеро и плотину. – Хвала Аллаху!

Лочарт возблагодарил Бога следом за ним и быстро сел. Рядом с посадочной площадкой оказалась врытая в землю цистерна с горючим на пять тысяч галлонов и ангар. В ангаре нашлись кое-какие инструменты, баллоны с воздухом для шин и стойки с водными лыжами и лодочным оборудованием.

– Давайте уберем его отсюда, – сказал Али.

Вместе они откатили 212-й в ангар, куда тот поместился впритирку, и зафиксировали колеса упорами. Проверяя стояночное крепление несущего винта, Лочарт заметил на полке наверху три дельтаплана, покрытые толстым слоем пыли; ткань во многих местах была порвана.

– Чьи это?

– Раньше здесь проводил свои выходные генерал шахских ВВС Хассаин Ариани. Это его дельтапланы.

Лочарт присвистнул. Ариани – легендарная фигура, командующий ВВС. Если верить слухам, Ариани был доверенным лицом шаха, подобно начальнику преторианской гвардии в Древнем Риме, и к тому же был женат на одной из сестер шаха. Ариани погиб во время полета на дельтаплане два года назад.

– Так это здесь он разбился?

– Да. – Али показал рукой на другую сторону озера. – Говорят, он попал в турбулентность на границе неподвижного холодного воздуха и врезался вон в те утесы.

Лочарт внимательно посмотрел на него:

– Говорят? Вы в это не верите?

– Нет. Я уверен, что его убили. Большинство людей в ВВС в этом убеждены.

– Вы хотите сказать, что над его дельтапланом поработали?

– Не знаю, – пожал плечами Али. – Может, да, может, нет, только он был слишком осторожным и расчетливым пилотом и дельтапланеристом, чтобы угодить в болтанку. Ариани никогда не отправился бы летать в плохую погоду. – Али вышел из ангара на солнце; внизу слышались голоса и смех иранских офицеров и детей Валика, игравших на берегу озера. – Он пользовался моторным катером, чтобы подниматься в воздух. Надевал короткие водные лыжи, брался за длинный трос, закрепленный на катере, который несся по озеру, а когда набирал достаточную скорость, сбрасывал лыжи и взлетал, поднимаясь на пятьсот, а то и тысячу футов, потом бросал трос и кругами спускался вниз, приземляясь в каких-нибудь дюймах от вон того плота.

– Он был настолько хорош?

– Да, он был настолько хорош. Он был слишком хорош, поэтому его и убили.

– Кто убил?

– Не знаю. Если бы знал, этот человек или эти люди давно уже были бы на том свете.

Лочарт прочел в его лице преклонение.

– Вы, стало быть, знали его?

– Я был его адъютантом, одним из его адъютантов, в течение года. Он, без всякого сомнения, был самым замечательным человеком, какого я когда-либо знал: лучший генерал, лучший пилот, лучший спортсмен, лыжник – все, что угодно. Если бы он сейчас был жив, шах никогда бы не оказался в ловушке у иностранцев, не угодил бы в силок к нашему главному врагу Картеру, шах никогда бы не покинул страну, Ирану ни за что не дали бы соскользнуть в пропасть, а генералам никогда бы не позволили предать нас. – Лицо Али Аббаси исказила гримаса гнева. – Невозможно даже представить себе, что нас могли бы так предать, будь он жив.

– Так кто же его тогда убил? Сторонники Хомейни?

– Нет, уж никак не три года назад. Он был известным националистом, шиитом, хотя и с современными взглядами. Кто? Туде, федаины или любые другие фанатики – правые, левые, центристы, – которые хотели, чтобы Иран стал слабым. – Али посмотрел на Лочарта – темные глаза на лице, словно высеченном из камня. – Есть даже такие, которые говорят, что его растущего влияния и популярности боялись люди на самом верху.

Лочарт заморгал:

– Вы хотите сказать, что это шах мог приказать убрать его?

– Нет. Нет, конечно нет. Но генерал был угрозой для тех, кто обманывал шаха. Он был народным военачальником. Он представлял собой угрозу всем, куда ни посмотри: британским интересам, потому что поддерживал премьер-министра Моссадыка, национализировавшего англо-иранскую нефтяную компанию, и он поддержал шаха и ОПЕК, когда те вчетвером подняли цену на нефть. Он поддерживал Израиль, хотя и не выступал против арабов, поэтому был угрозой для ООП и Ясира Арафата. Его можно было рассматривать как угрозу американским интересам – любой из «семи сестер» или всем им вместе, поскольку ему было решительно наплевать на них или на кого-то другого. На кого угодно. Потому что прежде всего он был патриотом. – В глазах Али появилось странное выражение. – Заказные убийства – древнее иранское искусство. Разве ибн Саббах не был одним из нас? – Его губы растянулись в улыбке, но глаза не улыбались. – Мы здесь не такие, как все.

– Извините… ибн Саббах?

– Горный старец, Хасан ибн Саббах, религиозный лидер исмаилитов, который в одиннадцатом веке создал хашишийа и их культ политических убийств.

– Ах да, извините, сразу не сообразил. Он ведь, кажется, был другом Омара Хайяма?

– Так говорится в некоторых легендах. – Лицо Али застыло. – Ариани убили, никто не знает, кто именно. Пока.

Вместе они закрыли ворота ангара.

– Что теперь? – спросил Лочарт.

– Теперь мы будем ждать. Потом полетим дальше.

В ссылку, подумал Али. Ладно, это лишь на время, и я, по крайней мере, знаю, куда направляюсь, в отличие от шаха, – бедняга, он теперь изгой. Я могу отправиться в Штаты.

Только он и его родители знали, что у него был американский паспорт. Черт подери, подумал он, насколько же умен отец!

– Никогда не знаешь, сынок, что Бог приготовил нам на будущее, – серьезно сказал ему тогда отец. – Советую тебе подать заявление на паспорт, пока у тебя есть такая возможность. Династии никогда не живут вечно, вечной бывает только семья. Шахи приходят и уходят, шахи питаются друг другом, а оба Пехлеви именуются высочествами всего сорок четыре года на двоих. Тоже мне, императорские величества! Кем был Реза-хан до того, как объявил себя шахиншахом, царем царей? Солдатом-авантюристом, сыном безграмотных крестьян из Мазендерана на Каспийском побережье.