Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 1. Потерянный рай

– Когда это случилось со мной, я обделался прямо в штаны.

– А?

– Я тогда летел из Кувейта на 47G2, еще в старые времена, в шестидесятые годы. – (47G2 был маленьким трехместным вертолетом с кабиной, похожей на мыльный пузырь, и поршневым двигателем Белла, сейчас это главная рабочая лошадка для дорожной и обычной полиции.) – Чартер был заказан для врача и инженера из «ЭксТекс». Им нужно было добраться до оазиса за Вафрой, где произошел несчастный случай – какой-то бедолага попал ногой под бур. В общем, летим мы без дверей, как обычно, на дворе лето, жара градусов под пятьдесят и сухо, для человека и вертолета так погано, как только может быть погано в пустыне, – хуже, чем в австралийской глубинке, и намного. Но нам посулили двойную оплату и премию, так что мой старый приятель Форсайт записал меня добровольцем. Для пустыни денек выдался еще не самым худшим, Эд, хотя ветер жег, как раскаленная железка, налетал порывами и подличал, по обыкновению, знаешь, то вдруг завихрится и песок поднимет в пылевую тучу, то смерч закрутит. Я был на высоте примерно триста футов, заходил на посадку, когда мы попали в пылевую тучу – пылинки такие мелкие, что и не разглядишь. Как эта пыль забралась ко мне под очки, ума не приложу, только вот в один момент у нас все нормально, а в следующий – все начали кашлять и плеваться, а мне оба глаза так засыпало, что я ослеп начисто, как Костыль Пит в мультике про Микки-Мауса.

– Да брось ты!

– Нет, честно. Богом клянусь! Ни хрена не вижу, глаз открыть не могу, а пилот я один, и два пассажира на борту!

– Господи, Скрэг! Сразу оба глаза?

– Оба глаза, и нас мотало по всему небушку к чертям собачьим, пока я машину кое-как не выровнял, а сердце назад за грудину не вернулось. Док глаза мне прочистить не может, и каждый раз, когда пытается или я пытаюсь, нас кидает так, что мы чуть кверху брюхом не переворачиваемся. Ты же знаешь, как с этими G2 трудно. Они, вслед за мной, тоже в панику, а толку от этого никакого. Тогда-то я и сообразил, что наш единственный шанс – сажать машину вслепую. Ты говорил, тебе было страшно, что ж, когда наши полозья опустились на песок, у меня в мочевом пузыре не оставалось ни капли, ни единой капелюшечки.

– Господи, Скрэг, так ты и в самом деле его посадил? Совсем как сегодня, только взаправду, слепой от пыли на оба глаза? Без вранья?

– Я заставил их все мне говорить, так же как с тобой сегодня… по крайней мере, врач мне говорил, тот, второй бедолага грохнулся в обморок. – Рассказывая, Скрэггер ни на секунду не выпускал из глаз платформу, на которую они должны были садиться. – Как она, на твой взгляд? – спросил он.

– Пара пустяков.

«Сирри-1» лежала прямо по курсу, посадочная площадка раскинулась над водой. Они могли разглядеть начальника посадочной площадки и обязательную команду пожарных, выстроившуюся рядом. «Колдун» [11] Ветроуказатель. надулся наполовину и не шевелился.

Обычно Скрэггер доложил бы в центр радиолокационного контроля и начал постепенно снижаться. Вместо этого он сказал:

– Сегодня мы останемся сверху, приятель, зайдем под большим углом и опустим машину вниз.

– Зачем это, Скрэг?

– Так, для разнообразия.

Восси нахмурился, но промолчал. Он еще раз пробежался взглядом по шкалам приборов, высматривая неожиданные показания. Ничего не обнаружил. За исключением некоторой странности в поведении старика.

Когда они заняли нужную позицию высоко над платформой, Скрэггер щелкнул передатчиком:

– HST вызывает центр радиолокационного контроля Киш, ухожу с тысячи к «Сирри-1».

– Вас понял, HST. Доложите, когда будете готовы к взлету.

– HST.

Они приготовились к заходу на посадку под крутым углом, который обычно использовался, когда место посадки было окружено высокими зданиями или деревьями. Скрэггер сбросил точно необходимое количество мощности. Вертолет начал плавно опускаться, безукоризненно управляемый пилотом. Девятьсот футов, восемьсот, семьсот, пятьсот… четыреста… триста… Вибрацию в органах управления оба пилота почувствовали одновременно.

– Господи! – охнул Восси.

Однако Скрэггер уже круто качнул машину носом вниз и вдавил рычаг управления общим шагом винта в пол. Вертолет тут же и очень быстро полетел вниз. Двести футов, сто пятьдесят, сто… вибрация усиливалась. Глаза Восси прыгали со шкалы на шкалу, на посадочную площадку, опять на приборы. Он напрягся и застыл на своем сиденье, мозг истошно вопил: рулевой винт вышел из строя или коробка передач рулевого винта…

Посадочная площадка неслась им навстречу, люди внизу в панике бросились врассыпную, пассажиры замерли, испуганные неожиданной крутизной снижения, Восси вцепился руками в край сиденья, чтобы удержаться. Теперь вибрировала вся приборная панель, тон двигателей поменялся. В любую секунду Восси ждал, что рулевой винт откажет полностью, и тогда им конец. Альтиметр показывал шестьдесят футов… пятьдесят… сорок… тридцать… двадцать, и его руки потянулись, чтобы схватить ручку управления и начать выравнивание, но Скрэггер опередил его на долю секунды, перевел двигатели на полную мощность и идеально выровнял машину перед посадкой. На секунду вертолет, казалось, застыл неподвижно в трех футах над площадкой под оглушительный вой двигателей, потом опустился, ударившись, но не слишком сильно, рядом с наружным краем круга, юзом протащился вперед и остановился в шести футах от центра.

Скрэггер выругался себе под нос.

– Господи, Скрэг! – Восси едва мог говорить. – Это было идеально.

– О нет, ничего подобного, я промахнулся на шесть футов. – С усилием Скрэггер отлепил руки от рычагов управления. – Заглуши двигатель, Эд, и как можно быстрее! – Скрэггер открыл дверцу со своей стороны, быстро выскользнул наружу, прошел назад к дверце салона, не обращая внимания на хлеставшие его воздушные потоки от винта, и открыл ее. – На секундочку задержитесь на своих местах! – прокричал он поверх ослабевающего воя реактивных двигателей; его спина покрылась по́том от облегчения, когда он увидел, что все сидят пристегнутые и никто не пострадал.

Пассажиры послушно остались в своих креслах, лица у двух из них были нездорового серого цвета. Четыре японца бесстрастно смотрели на него. До чего же невозмутимый народ, черт их возьми! – подумал он.

– Mon Dieu, Скрэг! – выкрикнул де Плесси. – Что случилось?

– Не знаю, думаю, рулевой винт… Как только лопасти остановятся, мы тут же…

– Черт бы тебя побрал, Восси, что за игры ты тут затеял! – Это был Гафари, иранский начальник посадочной площадки, его перекошенное от ярости лицо тряслось рядом с окном пилота. – Как ты посмел выполнять учебные упражнения на этой платформе? Я доложу, что ты использовал опасные приемы пилотирования!