Карин Боснак - Спасите Карин!

К обеду я уже не знала, что делать с нарастающим количеством писем. А нью-йоркские знакомые начали звонить, просто чтобы «выяснить, в чем дело».

Они довольно легко меня вычислили, но никому не говорили. Они ждали, что я сама проболтаюсь, но я молчала. Анонимность, необходимая мне как защита от психов и укрытие от родителей, только подогревала всеобщий интерес. И я не собиралась отказываться от нее.

В тот же вечер я получила по электронной почте заманчивое предложение — принять участие в программе «Доброе утро, Америка» с Дианой Сойер. Взвесив все, я отказалась. Для паблисити лучшего не придумаешь. Но я чувствовала, что еще рановато, так сказать, «выходить из шкафа». Обо мне писали в «Нью-Йорк пост», а в четверг будет статья в «Нью-Йорк таймс», пока и достаточно. Самое верное — не раскрывать себя до тех пор, пока не будет выплачен долг.

После публикации в «Пост» позвонил парень из «Сони пикчерз» и сказал, что ему понравилось. Еще я получила несколько писем от издателей и литературных агентов, которые спрашивали, не подумываю ли я написать об этом книгу. Почему бы и нет? Но я не знаю, как это делается.

В раздумьях на эту тему я позвонила своей подруге Джоди. Мы работали вместе на «Суде Куртиса», имела она прямое отношение и к «Шоу Ананды». Теперь Джоди трудилась в агентстве, которое представляло в основном спортивных комментаторов, но имело еще и отдел телевидения и литературный отдел. Я позвонила ей и рассказала свою историю. Мне нужен был совет, как поступить с парнем из «Сони», что отвечать на вопросы издателей — я в этом ничего не смыслила. Мы договорились встретиться в четверг.

К концу дня позвонила репортер «Нью-Йорк таймс», которая готовила статью обо мне, и сообщила, что публикацию перенесли с четверга на воскресенье. Обо мне будет написано в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс». Боже, невозможно в это поверить.

Я была потрясена тем откликом, который получила моя история у незнакомых людей. Каждый день я думала, что все это вот-вот закончится — больше сочувствующих уже быть не может. И я стала постепенно ощущать себя недостойной такого внимания. Я не заслуживала тех добрых и красивых слов, которые звучали в каждой статье. Наверное, несмотря на анонимность, в глазах людей сформировался образ девушки, достойной всех этих похвал. А я не такая. Порой я чувствовала себя ненастоящей, подделкой. Я как бы притворялась, что какая-то исключительная, хотя таковой не была. И мне казалось, что в любой момент все вокруг меня может обрушиться. Люди каким-то образом поймут, что я не такая забавная и не такая фантастическая, как они думают. И тогда кто-нибудь вдруг все у меня отберет, объявив, что я этого не заслужила. Я и впрямь не была уверена, что заслуживаю какого-то уж очень хорошего отношения к себе и какого-нибудь фантастического успеха.

Поразмыслив над этим, я поняла, что эти переживания и страхи — следствие моего огромного долга. Я начата осознавать, как сурово в душе казнила себя за то, что влезла в эти долги. И это в течение нескольких месяцев! Ведь за целый год я так и не выпуталась. Я как бы замерла на месте и перестала жить. И не только из-за отсутствия денег. В Нью-Йорке можно многое получить бесплатно. Отказывать себе во всем стало своего рода наказанием, которое я себе назначила за неполноценность. Моя самооценка упала слишком низко: я не допускала мысли, что смогу кому-то понравиться — ни как личность, ни в романтическом плане. А если я кому-то нравилась, значит, с ними не все в порядке — ведь как может нравиться никчемный человек? Вот что я чувствовала. Вот откуда страх, изводивший меня навязчивым шепотком, что я никчемная и, как только люди это поймут, все обратится в прах.

Чтобы этого не случилось, каждый вечер я работала до глубокой ночи, обновляя сайт.

Вторник, 23 июля 2002 года

Сегодня на завтрак я грызла сухой тост, ибо ни масла, ни джема в холодильнике нет. Где-то на полпути он застрял, и из-за этого началась икота.

Среда, 24 июля 2002 года

Сегодня я не удержалась и пообедала тако [14] Тако — горячая свернутая кукурузная лепешка с начинкой из рубленого мяса, лука и бобов, с острой подливой. и кексиками. Потратила семь долларов.

Но можно ведь взглянуть на это более позитивно. Уступка соблазну — прекрасный материал для моего журнала по изучению ПМС. Одна эта запись покажет дамам, которые проводят это исследование, что у меня ПМС не просто тяжелый, а очень-очень тяжелый. Как только они это поймут, сразу же, несомненно, возьмут меня на свои исследования и заплатят мне пятьсот долларов.

Так что, даже если вычесть мой сегодняшний кутеж, я все равно на четыреста девяносто три доллара впереди. (Рассказ об исследованиях ПМС — в «Ни дня без бакса» от 26 июня.)

Четверг, 25 июля 2002 года

Сегодня решила обследовать приправы, имеющиеся у меня в холодильнике. Нашла немного сливочного масла в баночке. Еще нашла немного соевого сыра, который месяцами прятался в отделении для масла. Для меня эта находка означает горячий сэндвич с сыром. Прямо в яблочко.

Мне пришлось снять крышечку с баночки с маслом и тонким слоем, пятнышками, намазать его на кусок хлеба, потому что оставалось там совсем немного. Когда я жарила сэндвич, только эти пятнышки и стали коричневыми, но поддельный сыр прекрасно расплавился.

В четверг я участвовала еще в пяти радиошоу, а в десять вечера выступила «телефонным» участником шоу «Куртис энд Куби» на Эм-эс-эн-би-си и «ФОКС 5 ньюз» в Нью-Йорке. Я встречалась с Джоди и ее коллегой — литературным агентом по имени Дженнифер. Мы говорили о возможности написать книгу. Что касается кино, тут, по их мнению, нужна особая осторожность: если дело дойдет до этого, то лучше мне ничего не подписывать, не переговорив с ними. Еще одним событием этого дня была продажа моей программы «Выигрыш в деле продвижения наличности» за семьдесят долларов!

В пятницу я получила по электронной почте приглашение поучаствовать в «Шоу Хоуарда Стерна». Заманчиво было бы сразу сказать «да», но я не могла согласиться. Они хотели, чтобы я пришла в студию, но это значило раскрыть себя, и прощай моя так тщательно оберегаемая анонимность — они же записывают все шоу для выхода в эфир! Когда я сказала «нет», они предложили мне закрыть лицо хоккейной маской. Серьезно. Лишь бы согласилась участвовать. Ничего себе лицо, закрытое маской, как у злодея из фильма ужасов. Мне пришлось отказаться. Наконец они согласились на мое участие по телефону, но с тем, чтобы в эфире прозвучал номер, по которому мне можно позвонить. Я отказалась давать номер, ведь это значило частично засветиться. На этом все и кончилось. И слава богу.