Ольга Шумяцкая - ...И другие глупости

После рождения Машки Мурка встретила свою любовь. Это и был Лесной Брат. У Лесного Брата был двухметровый рост и сорок седьмой размер ноги. Мурка напилась пьяной — для храбрости — и призналась ему в любви. Брат ответил в том смысле, что он, Брат, верный супруг и добродетельный отец. Между прочим, двоих детей. Мурке стало сначала плохо, а потом стыдно. Потому что ее вырвало прямо на Лесного Брата. После этого они несколько лет не встречались, а когда встретились — буквально совершенно случайно Брат зашел к Мурке домой, когда та была одна, в этом пункте мне не все ясно, потому что никаких дел у Брата с Муркой не было и встает вопрос, какого черта надо было переться на четвертый этаж после стольких лет страданий, — так вот, буквально совершенно случайно Брат зашел к Мурке домой, и у них все было. Они встречались целое лето почему-то на полустанках и, как утверждает Мурка, бросались друг другу в объятия и стояли неподвижно, невзирая на проходящие мимо поезда. В поездах ехали люди, махали им руками, кричали разные слова и кидались яблочными огрызками. Я их звала полустаночниками.

Осенью Мурка совершила ротацию, и Лесной Брат занял место Первого Блина. С тех пор кончились наши ночные разговорчики. Переселять Лесного Брата в коридорчик на диван Мурка отказалась категорически. В быту Лесной Брат оказался невыносим. Впоследствии Мурка немного приспособилась к его выкрутасам и иногда лупит его ногами по разным местам, чего он, сдается мне, даже не замечает. Невыносимость Лесного Брата состояла в том, что он принципиально не отвечал ни на какие вопросы, а только кряхтел, стонал и рычал.

— В воскресенье едем на дачу? — спрашивала Мурка.

— Кххе-е… — отвечал Лесной Брат. И по сей день отвечает примерно в том же ключе.

Через полтора месяца совместной жизни с Лесным Братом по причине кхеканья пришлось расстаться, и Мурка оперативно вернула на диванчик толстоватого Первого Блина. Без мужа Мурка никак не могла. Так бы вся эта история и закончилась бесславно, если бы однажды Мурка не распахнула входную дверь и не увидела на лестничном окне Лесного Брата. Он просидел там всю ночь, выкурил пачку сигарет и планировал бросаться вниз с четвертого этажа аккурат на склад винно-водочных изделий. Без Мурки он тоже никак не мог. Оказалось, что к детям Лесной Брат не вернулся, а жил все это время в машине, питаясь всухомятку и проходя банно-прачечные процедуры на дому у приятелей. Мурка прослезилась, и жизнь ее вновь повернулась на сто восемьдесят градусов.

С тех пор Мурка стала жить двойной жизнью — тайной и явной. Тайно она каталась с Лесным Братом на машине и время от времени под покровом ночи выводила его в кино. В кино они заходили по очереди — вдруг какие знакомые, все-таки Питер маленький город, — а потом, во время сеанса, Лесной Брат подползал к Мурке в темноте. Однажды Брат задумался и после окончания фильма опрометчиво поднялся во весь рост. Мурка дико вскрикнула, и Брат со всей своей двухметровой высоты рухнул в проход между кресел. Так они и жили. Иногда Мурка проявляла материнскую заботу и пыталась Лесного Брата подкормить. Тогда мы пекли какой-нибудь кекс из концентратов или делали вареники с картошкой. За деланием этих вареников нас как-то застала Муркина свекровь, мать Первого Блина, с которой Мурка, между прочим, очень дружила.

— Ой, девочки! — сказала свекровь. — Вы все неправильно делаете!

И начала месить тесто и мять картошку. Весело так, с огоньком. Наверное, думала, что готовит ужин своему любимому сыночку. Но не тут-то было. Не успела свекровь отбыть восвояси, как мы собрали вареники в мешочек и поскакали на улицу, где в машине нас ждал Лесной Брат, планируя наконец-то по-человечески поесть.

И в Москву они приезжали довольно часто. Тогда нам с Интеллектуалом предлагалось незамедлительно очистить жилплощадь для их плотских утех. Интеллектуал злился и орал, что не потерпит адюльтера на своей кровати.

— А если бы я была замужем? — задушевно спрашивала я. — Ты бы отказался от своей любви?

— Ты и так замужем. За мной, — отвечал Интеллектуал и почему-то вздыхал.

Родителям моим Мурка ничего не говорила и наличие Лесного Брата во время своих визитов в Москву скрывала. Все-таки неудобно как-то. Мы с Интеллектуалом делали вид, что целыми днями гуляем с Муркой по Москве и поэтому не отвечаем на телефонные звонки. На самом деле деваться нам было совершенно некуда. Однажды мы целые сутки просидели взаперти у каких-то знакомых, уехавших на дачу. После этого случая Интеллектуал Мурку больше в дом не пускал, и я ей снимала комнату на краю Москвы у одной очень достойной женщины по имени Рябошапка. А закончилось все просто. Однажды приходим мы с Муркой к моим родителям на ужин и как-то случайно проговариваемся, что Лесной Брат, мол, тоже тут, сидит в машине совершенно голодный и ждет, когда Мурка наестся-напьется, чтобы везти ее к Рябошапке.

— Как сидит! Как голодный! Как к Рябошапке! — дико закричала моя мама. — Немедленно сюда! — и бросилась к двери. У двери она упала на колени и начала судорожно чистить обувь, наваленную там безобразной кучей.

— Мама! Мама! Что ты делаешь?

— Как что? — удивилась мама. — Не могу же я с нечищенными сапогами человека принимать!

С этого момента Мурка легализовалась. И с этого же момента жизнь ее снова повернулась на сто восемьдесят градусов. Приехав в Питер, Мурка с Лесным Братом тут же наткнулись на Первого Блина, который сидел во дворе и гнусно их поджидал. Произошла небольшая драчка с последующим разводом и бракосочетанием. Надо сказать, что свадьбы у Мурки тоже были очень разные. В первый раз она выходила замуж в прическе, стоившей месячного оклада папы-профессора, в платье из каталога и с профессиональным тамадой, которого специально наняли веселить публику. А второй раз — по большой любви — забежала в загс по дороге в кафе, где обычно встречалась с подружками. В клетчатых штанах и старом свитере. От Лесного Брата Мурка родила ребенка Кузю — ангелоподобное существо с огромными зелеными глазищами.

В раннем детстве ребенок Кузя очень любил пельмени. Но не целиком. Он любил внешнюю часть пельменей и, бывало, съедал по восемнадцать тестяных пельменных оболочек зараз. Однажды он съел свои восемнадцать оболочек, а мясную начинку аккуратно уложил по окружности тарелки в виде орнамента. Тут вошла Муркина мама, увидела этот орнамент и слегла с гипертоническим кризом. Потому что ребенку Кузе в ту пору был год с небольшим и Муркина мама как раз несла детское протертое питание, чтобы его кормить. А тут такая, с позволения сказать, вольная диета. Муркина мама решила, что у ребенка будет заворот кишок. Но ничего у этого ребенка не было.