Уильям Глэдстоун - Двенадцать

«Да и ладно, — рассудил он. — На худой конец, подумает, что этот матушкин знакомец-американец — изрядный чудак».

Но Андреаса не удивил ни рассказ о случившемся в Исапе, ни явление Тринадцатого Апостола.

— Мама рассказала про ту встречу и объяснила, что для помощи в поиске Некто сюда приедете вы. Она просто редкостная женщина, и я верю каждому ее слову. Не знаю, удастся ли его отыскать именно ей. — Андреас с улыбкой взглянул на Макса. — Но я рад вашему приезду и тому, что вы вернули матери азарт. Она очень любила отца, а когда он так внезапно умер, жизнь стала ей как будто не в радость. Она лишь с недавних пор начала улыбаться, взбодрилась, повеселела. Ей только на пользу будет вместе с вами навестить места своей юности.

При упоминании мужа Марии Макса разобрало любопытство.

— Да, мама у тебя женщина особенная, — согласился он. — Да и отец у вас, я уверен, был замечательным человеком. Жаль, что ушел так рано.

— Что и говорить, — вздохнул Андреас. — Отец у нас был что надо. И работал не покладая рук, и повеселиться любил. С мамой они жили душа в душу, а уж с нами в детстве возился — слов нет. По нему и внуки все как один скучают. Хорошо то, что он у нас был. Вот вы нынче увидите, что значит клан Такано в сборе! — Андреас подмигнул. — Отец и сам был из большой семьи, а нынче придут и его братья, и мои двоюродные братья с сестрами. В целом больше ста персон — и все родня!

Он вскоре остановил машину возле того же отеля «Шератон», где Макс проживал при первой их встрече с Марией, уже столько лет назад. Глаза его сами собой посмотрели туда, на знакомый сквер.

— Заеду за вами в шесть, — сказал Андреас, подавая визитку. — Если что-нибудь понадобится, звоните не стесняясь. Мама сейчас с Себастьяном дома готовятся, так что я вам пока единственный помощник.

К машине уже подходил швейцар.

— Ничего-ничего, я в порядке, — заверил Макс сына Марии, открывая дверцу. — До встречи еще четыре часа, так что даже поваляться успею.

Они с Андреасом обнялись, гость поблагодарил за радушный прием и пошел за швейцаром, подхватившим его чемодан.

Заснул Макс тут же, как только коснулся щекой подушки.

Напоследок он еще успел вспомнить Марию в молодости. Они тогда странно встретились, целовались в сквере у гостиницы. Она сказала, что будет любить его вечно, как и он ее, но судьба не допустит того, чтобы они в этой жизни были вместе.

Между тем, едва завидев Марию в аэропорту, Макс почувствовал, что где-то в душе все так же влюблен в нее и по-прежнему томится по безмятежной, но, увы, несостоявшейся семейной жизни. Такой же, какая была у нее с мужем, но не с ним.

Вечеринок в жизни Макса было пруд пруди, но та атмосфера искреннего радушия и любви, смеха и музыки, что окружила его на пятнадцатилетии Ренаты, поистине ошеломляла.

Младое племя от трехлеток и старше, включая даже одного новорожденного какой-то кузины, было здесь представлено во всем своем многолюдстве и игривости. Блистали цветастыми нарядами близкие подруги именинницы, щеголяли костюмами их юные поклонники. За столом теснились тети и дяди, дедушки и бабушки, родные и двоюродные, пестрели цветы и украшения, фонарики и бенгальские огни, а над всем этим возносилась любовь.

Все танцевали и пели, да так, что добрую половину присутствующих можно было смело определять куда-нибудь в мюзик-холл. Исполняли и народное, и классическое, и лирику, и собственные сочинения, кто на тему чувств, а кто шутливое про Ренату и ее друзей.

Как Мария и предсказывала, гуляли до утра. Жарили барашка на вертеле, подавали всевозможные кушанья, в том числе и огромный полутораметровый торт.

Макса со всеми перезнакомили. Каждый сердечно его обнимал и просил быть как дома. Пожалуй, впервые после Исапы он на время забыл про напряженные поиски и просто веселился, угощался, выпивал и танцевал, шутливо флиртовал с девушками и женщинами постарше, дурачился с внуками и играл с малышней в угадайку.

Как нельзя ко двору пришлись его рассказы об Индии и других далеких странах. Но при этом весь вечер, какая бы компания его ни окружала, Макс не в силах был отвести глаза от Марии, одетой в скромное темное платье. Она по большей части играла с детьми. Лицо Марии лучилось улыбкой, а игра с внучатами так ее увлекала, что она сама словно преображалась из бабушки в шаловливого ребенка. К концу вечера, вернее к началу утра, она с помощью Макса уложила спать самых стойких «совят», поблагодарила его и подытожила:

— Что ж, завтра… Хотя какое там завтра, утро уже. Давай для начала выспимся, а там я заеду за тобой в гостиницу. Летим в Арекипу, оттуда в Куско и Мачу-Пикчу, дальше Пуно, Копакабана и озеро Титикака. Это самые священные места моей молодости, возможно, те самые, где у нас получится встретить того, кого мы ищем.

— А ты знаешь, я ведь там тоже бывал, когда работал над фильмами, — заметил Макс. — Но я сейчас вот о чем: спасибо тебе еще раз за вечер. Признаться, было так здорово пусть ненадолго, но отвлечься от поисков. Я никогда еще не чувствовал себя настолько дома, как здесь, у тебя. А внучата твои и вся родня — ну просто слов нет!

— Да что ты, — улыбнулась Мария. — Это тебе спасибо. Я и не знаю, как бы сейчас мне жилось, если бы не тот твой звонок. В Исапе я словно преисполнилась какой-то высшей целью. На прошлое мне жаловаться грех, но чувство такое, будто я заново начинаю жить.

Затем она тихонько проводила его до порога.

— Внизу такси. Оно отвезет тебя до гостиницы. Рейс у нас на час дня, а там, глядишь, мы все наверстаем. Тогда в Исапе, на людях, я не решалась расспросить тебя о твоей семье, о жизни. Думаю, во время поездки это удастся.

Следующие десять дней Макс с Марией тщетно разыскивали Некто.

В каждом отеле Макс предусмотрительно брал два отдельных номера. Чем дальше, тем сильнее они убеждались в том, что глубокое чувство, которое они испытывали друг к другу, с годами не угасло. Постепенно у них наладился некий естественный ритм, путешествовать в котором было необременительно и весело. Они шутили и по-доброму смеялись над историями, которые друг другу рассказывали, над своими наблюдениями и людьми, встречавшимися им в дороге. На поезде из Арекипы в Пуно резались в карты, причем Мария проявляла редкостное умение и сноровку, частенько обставляя Макса.

Во время пешего похода на Мачу-Пикчу Макс аккуратно брал Марию за руку, помогая ей переходить по крутым извилистым тропам. Удивительно, насколько сильным было электричество, передающееся при этом от ее ладоней, отзывающееся желанием в уме и теле.

Когда они добрались до Копакабаны, Макс уже держал ее руку беспрестанно, как только представлялась такая возможность. Он в прямом смысле не мог отвести от этой женщины ни рук, ни взгляда.